ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  121  

Хмурое лицо военачальника роксолан даже в этот момент осталось бесстрастным – он на лету подхватил брошенный одним из телохранителей меч, вздыбил коня и снова напал на Спартока. Абарис не мог помочь двоюродному брату – он в это время вертелся вьюном в окружении сармат, пытавшихся достать его копьями.

Спарток принял вызов. Встряхнув длинными кудрями и неожиданно беззаботно улыбнувшись, он увернулся от разящего удара роксолана, и снова кривой меч обрушился на клинок противника. Но на этот раз роксолан легко отбил удар, ушел в сторону и с быстротой, которой от него никак нельзя было ожидать, вдруг нырнул под брюхо своего жеребца и чиркнул по сухожилиям коня Спартока. Конь захрипел, забился, опрокидываясь набок. И в этот миг роксолан, рыкнув, словно затравленный зверь, нанес короткий колющий удар, целясь в незащищенную панцирем шею Спартока.

Абарис, заметив маневр роксолана, от ярости и страха за жизнь двоюродного брата сделал почти невозмож- ное – рванув поводья, он буквально перелетел через загораживающего ему путь сармата и в стремительном броске успел дотянуться до плеча беспалого военачальника роксолан; клинок прошел мимо, только слегка оцарапав шею Спартока.

Военачальник траспиев с благодарностью что-то прокричал Абарису, пересаживаясь на коня своего телохранителя, но за шумом битвы сын Марсагета его не расслышал. А роксолан тем временем где-то затерялся среди сарматской рати.

Радамасевс первым сообразил, что нужно отступить за валы – натиск сармат, уже оправившихся от потрясения, нарастал. Сколоты устали, вымотанные неожиданными перипетиями боя, и уже дрались с оглядкой на ворота Старого Города.

Марсагет понял побратима с полуслова; гонцы ускакали к военачальникам отрядов, и вскоре сколоты, оторвавшись от разъяренных врагов, оказались под прикрытием вала, а затем и внутри Атейополиса. Отступая, Марсагет не позабыл и про осадные машины – воины искромсали их в щепки, оставив только громоздкие станины.

Траспии тоже последовали примеру сколотов – на ходу огрызаясь стрелами, они во весь опор помчались вслед отрядам Марсагета. Сармат, было сунувшихся их преследовать, встретил ливень стрел, дротиков и камней – отряды сколотов уже поднялись на валы.

Когда последние воины траспиев втянулись в ворота, тяжелые дубовые створки захлопнулись, и вскоре их уже подпирал высокий вал из булыжников, бревен и кожаных мешков с песком.

ГЛАВА 28

Утро следующего дня выдалось туманным и росным. Лагерь Дамаса скрывала густая сизая пелена; сквозь нее волчьими глазами проблескивали костры. Где-то в степи выли псы, словно оплакивая груды мертвых тел, все еще лежавших на поле боя, да изредка ржали лошади, отогнан- ные сарматами на выпас.

Над Атейополисом стояли плач и стенания: царапая до крови лица, с вечера бродили между остатками жилищ безутешные вдовы – в изорванных одеждах, простоволосые, почерневшие от горя. Многие сколоты сложили в битве головы, многие семьи остались без кормильцев, но еще больше было раненых и увечных. Погибли лучшие из лучших, знатные мужи сколотов – меч Вайу разил, невзирая на богатство и родовитость. И в землянки ремесленников, которые даже ячменную лепешку с медом считали лакомством, и в дома знатных потомков басилидов, не мысливших обеда без дорогих заморских вин и золотой посуды, пришла беда. И какое ей дело, что кто-то бездельничал и кичился несметными богатством, а кто-то работал с раннего утра до ночи, чтобы прокормить семью – все равны перед лицом смерти, от нее не откупишься, не умилостивишь богатыми дарами, не спрячешься за чужую спину. А в скромном жилище кузнеца Тимна царила тихая, сдержанная радость – жив, вернулся!

Майосара словно и не болела – порхала ласточкой вокруг отца и все расспрашивала, расспрашивала, роняя слезы радости. И про Абариса тоже…

Опия как села с вечера у постели сына – Абарис, даже не поужинав от смертельной усталости, лег не разде-ваясь, – так и не сомкнула глаз до утра; все боялась, что это просто сон, что с рассветом ложе сына опять опустеет, и снова придется ждать его возвращения в мрачной безысходности, леденея от дурных предчувствий.

Не уснул в эту ночь и Марсагет. Усталость притупила остроту ощущений, спутала мысли, наложила тяжелые оковы на руки и ноги. Вождь сидел в спальне, опершись спиной о стену, бездумно глядя в темноту перед собой. Горечь поражения, поражения из-за его легковерия и поспешности, прогнала сон напрочь. Он, вождь, военачальник, ему подчинены все; перед кем держать ответ за свой промах? Кто посмеет обвинить его? Никто. Кроме него самого. И тем беспощадней упрекал он себя, тем больнее казнил, тем нестерпимей была боль…

  121