156 
Публика, впрочем, помаленьку собиралась.
В стратегических точках, согласно утвержденной диспозиции, маячили милицейские патрули (праздника ради получившие особое указание иметь исключительно дружелюбное и благожелательное выражение лиц), сиявшие белоснежными рубашками и парадными погонами. Без ложки дегтя, понятно, не обошлось – возле областной библиотеки появились было четверо-пятеро бородатых демократов и с ходу развернули корявые плакатики, клеймившие позором колонизаторов, вторгшихся некогда на исконные земли шантарских татар и убивших злодейски патриота родной земли хана Кучума (как водится, господа интеллигенты историю знали плохо и понятия не имели, что хан Кучум вовсе не коренной абориген, а пришелец из Золотой Орды, прирезавший коренных князьков и захвативший власть). Но к ним подошел внушительный старшина, что-то быстренько втолковал, и бородатые, свернув плакаты, печальной вереницей потянулись прочь. История Великой Мармозетии повторилась.
Из динамиков, укрепленных на высокой бетонной ограде, окружавшей вход в строящееся метро, рвалась самая что ни на есть веселая и оптимистическая музыка, высочайше утвержденная, конечно. Даша подняла голову, услышав шелестящий рокот идущих на малой высоте вертолетов. Без особого труда опознала тройку «Барракуд», машин огневой поддержки – хищно вытянутые пятнистые тупики, пузыри кабин, можно даже различить под закругленными носами пушки-трехстволки. Не снижая скорости и не меняя курса, они наискосок прошли над площадью, крайний слева винтокрыл вдруг выплюнул несколько комков, мгновенно взвихрившихся сотнями ярких хлопьев. Они, кружась, посыпались на крыши, на тротуары, на головы, а вертолеты ушли к северо-западной окраине города, где, как немногим было известно, двигалась сейчас колонна выведенных на маневры бронемашин десанта.
Даша поймала листовку на лету. На сине-красном глянцевитом листке бодро вздыбился гербовый шантарский лев, а пониже, естественно, красовались цифры 370 – и была еще какая-то рифмованная ерунда насчет юбилея, поздравлений и пожеланий.
Пожав плечами, она скомкала листок, бросила под ноги и пошла дальше, к зданию управления. Пышность пышностью, но вряд ли кто-то поднял бы в воздух боевые вертолеты, час полета которых обходился в жуткую сумму, чтобы только разбросать над городом праздничное конфетти, цветные никчемушки. У Глаголева свои заморочки и многоходовые комбинации, он начал работать… С вялым любопытством она вспомнила, что многое так и не сумела разгадать: скажем, кто все-таки убил Маргариту Монро? Что там было на уме у Волховича – с самого начала он работал на Глаголева? Искренне верил до какого-то момента, что и впрямь получит генеральские звезды от Вольной Сибири?
С самого начала оставлял себе лазейку, работая на обе стороны?
Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Главное, она твердо верила, что не могла ошибиться, что рассчитала все правильно, а все остальное было – пустяки и лирика…
Она вошла в просторный, тихий вестибюль. Ребята в дежурной части красовались в выходной форме – как и ее верный сподвижник, он же незадачливый любовник, ля кадет Теодор. Федя, при начищенной достопамятной медали, врученной за прошлогодние подвиги под чутким руководством Даши, нервно маялся в углу, при виде своей рыжей мечты просиял самым откровенным образом. Поневоле приятно, когда на тебя пялятся обожающе…
– Фуражку сдвинь правее, – сказала она, подойдя вплотную. – Как гласят правила, центр кокарды должен находиться над переносицей, а у тебя он где? И соберись, друг Теодор, начинаем работать…
Подошла к запертой изнутри двери, на ходу помахав рукой. На нее недоумевающе воззрились, Лаевский торопливо кинулся открывать, отступил, давая дорогу:
– Ты откуда? Говорили же, тебя на неделю в Куруман послали с группой…
– Болтают… – сказала она, не входя внутрь, тихо спросила: – Галахову был какой-нибудь пакет?
– Только что, ясновидящая, – сказал Лаевский весело. – Целый пакетище. Припер какой-то офицерик, сам и отнес… Ты что, тоже дежуришь?
– Как все, – сказала она, захлопнула дверь и махнула Феде.
Коридоры были пустыми, стояла тишина – всех, кого только можно было, наладили охранять общественный порядок. Даше нестерпимо захотелось вдумчиво исследовать свою одежду – она знала Глаголева, чертов викинг наверняка распорядился налепить ей на куртку крохотные микрофончики, манера у человека такая, привычки устоявшиеся… Только времени нет – ну и плевать, обойдется…
156 
