34 
– Шел, такое впечатление, земли не чуя под ногами, улыбка совершенно блаженная, словно ему только что генерала присвоили, чуть под машину не угодил…
– Поехали, – сказала она, вставая.
…Ниночку Евдокимову Даша узнала мгновенно, по найденной в квартире Риты фотографии в стиле «ню». Сейчас она, понятно, была одета и сидела в уголке с видом невиннейшего ребенка, несправедливо заподозренного злыми дядями в краже варенья. Вот только Даша в комнате оперативников уже успела лицезреть бедолагу-сыскаря, которому Ниночка при задержании качественно прошлась по физиономии всеми десятью коготками – для жизни и здоровья увечья не опасны, но заживать будет долго, да и жена может преисполниться подозрений, бывали уже прецеденты, хоть справку мужику выписывай…
Костя Гукасов предусмотрительно сидел в отдалении – но, понятное дело, меж Ниночкой и дверью. При виде Даши он мгновенно вскочил, с серьезным видом вытянул руки по швам и жестяным голосом отрапортовал:
– Товарищ майор, арестованная доставлена! – и выпучил глаза в наигранном усердии, что твой фельдфебель лейб-гвардии.
Евдокимова никак не могла считаться арестованной, поскольку не было ордера на арест. Всего лишь – задержанная, которую, если не вскроется ничего серьезного, придется с извинениями отпустить через семьдесят два часа. Да и Костя в жизни себя не держал таким идиотом. Игра просматривалась мгновенно – пухлощекий Костя с его трогательной бородкой был «добрым», следовательно, Даша…
– Вольно, – сказала она неприятным голосом остервеневшей от собственной невинности старой уродки. – Сцапали все-таки стервочку? У нас не побегаешь. – Обернулась к Славке: – А вы что стоите? Идите к раненому сотруднику, снимите показания, как надлежит. Оказание сопротивления при аресте – это уже до пяти лет, как два пальца… – Подошла и оглядела Ниночку сверху вниз, громко сообщила через плечо Косте так, словно кроме них двоих, в кабинете никого и не было: – Смазливенькая. На зоне ее быстро приспособят, будет лизать паханкам щелки со всем усердием, пока язык не протрет. Целка?
– Н-нет… – промямлила Ниночка, на глазах доходя до нужной кондиции.
– Твое счастье, – холодно порадовала Даша. – Одной заботой меньше, на зоне целок любят столовыми ложками распечатывать… – Села возле стола, закурила, с крайне нехорошей улыбочкой принялась разглядывать съежившуюся Ниночку.
Клиентка, ручаться можно, дозрела… Запросто может описаться. «Нет, – подумала Даша, – эта ребром ладони шею сломать не могла. Есть все-таки сыскарская интуиция, что ни говори… Девочкин потолок – коготками по физиономии…»
– Товарищ майор, может, нашатыря принести? – сердобольнейшим тоном вопросил отличный опер Костя Гукасов. – Плохо девушке…
– Пусть привыкает, – непреклонно сказала Даша. – Все равно парашу нюхать…
Ага! Слезы брызнули в три ручья. Клиентка ревела громко и самозабвенно, пытаясь вытирать щеки скользким рукавом розового синтетического пуховика. Даша ей не мешала. Продолжалось это довольно долго, но в конце концов запас слез кончился, пошли «сухие» всхлипывания. Даша подала знак глазами Гукасову. Знала, что он и сам подыщет нужные слова.
Костя не подкачал.
– Товарищ майор, а может, зря наши на нее так навалились? Вы посмотрите – соплюшка, куда ей…
– А что же она от милиции четыре дня бегала? – сварливо спросила Даша. – Сама, может, и не убивала, но могла впустить кого-то в квартиру…
– Да никого я не впускала! – прямо-таки возопила Ниночка. – Когда я пришла, она уже была мертвая…
Даша сделала Косте знак, означавший, что ему немедленно следует взяться за стилос. Он кивнул и полез в стол за бланками.
– Так-так… – сказала Даша на полтона ниже. Подсела к девушке, задрала ей указательным пальцем подбородок. Смазливенькое, насмерть перепуганное мокрое личико. – А давай-ка, радость моя, по порядку. Я все-таки не зверь, если меня не доводить…
– А вы кто? – боязливо спросила Нина.
– Заместитель начальника городского уголовного розыска, – сказала Даша. – Майор Шевчук, она же – Дарья Андреевна. А ты, стало быть – Евдокимова Нина Федоровна, Шантарский университет, третий курс философского… Интересная у тебя философия – сотрудников милиции при исполнении когтями полосовать…
– Это нечаянно получилось…
– А Уголовный кодекс, знаешь ли, таких тонкостей не разбирает…
Скрипнула разболтанная дверь – заглянул Славка, с которым была предварительная договоренность, и, узрев Дашин условный знак, равнодушно сказал:
34 
