76 
– Возможно, и устроили бы. В конце-то концов, я живой человек… И женщина, как вы давно заметили. Но у женщин в голове компьютер, не правда ли? Особенно у таких, как я. И вещует этот компьютер, что ваши заманчивые предложения похожи больше на сказочку для младших школьниц… ну неоткуда вам взять такие деньги, уж простите!
Он взял себя в руки, сказал с расстановкой:
– Даша, я повторяю – такие деньги будут. Будут. Такие. И гораздо большие. И я тебя сделаю генералом, если понадобится. Вот маршалом – не обещаю, тут потруднее придется, сама понимаешь…
Он нависал над Дашей, распаленный и вожделеющий, – но отнюдь не упившийся и не потерявший головы. Она, потупив глаза с видом тяжелого раздумья, меж тем решала про себя довольно сложную психологическую задачу.
При всей своей вороватости и недостатке чего-то важного, обрекавшем на роль вечной шестерки, Стольник не был ни дураком, ни фантазером. И никогда не строил воздушных замков – уж Даша-то о нем и его характере знала побольше иных коллег по управе. Самую малость мог приврать – но именно самую малость. Сейчас он держался, как человек, стопроцентно уверенный в искренности того, что говорил, и это удивительно. Страннее некуда. Что же за негоцию ухитрилась просмотреть и она сама, и ее коллеги из соответствующих отделов? Что за сделка, на которой не кто-то, а Стольник может наварить столько? В жизни его не подпускали к таким сделкам, швыряли мелочь с барского стола – хоть по масштабам миллионов других и выглядевшую целым состоянием… Что это за банк он собрался сорвать? Уж конечно, дело не в шантаже – она просто не представляла, кого мог бы Стольник шантажировать в расчете на такую выгоду. К тому же дешевле выложить десять тысяч на киллера, чем платить сто шантажисту, есть рубеж, за которым шантаж не работает, а если и работает, не Стольнику играть в подобные игры…
– Что надумала? – спросил он с напряженной улыбкой.
– А что, такие задачки решаются в минуту? – улыбнулась она, как ни в чем не бывало. – Ты, надеюсь, не думаешь, будто я развешу уши и моментально отдамся на этой самой шкуре? Во-первых, не столь наивна, а во-вторых, спину щекотать будет…
– Ты просто скажи, как смотришь на такое предложение в принципе. Готова принять или нет.
– А стулья – против денег?
– Против денег. Ну?
– А ты не ввязался во что-то такое, из-за которого потом будут мочить не только всех родных-знакомых, но и тех, кто с тобой случайно на улице парой слов перекинулся? Когда речь идет о таких деньгах, жди трупов…
– Дашенька! – он не смеялся, прямо-таки ржал от удовольствия. – Можешь не поверить, но дело абсолютно честное. Совершенно, стопроцентно честное… – и расхохотался заливисто, открыто, как, по уверениям биографов, смеялся юный Ильич, засовывая украдкой шутиху в штаны оппоненту-меньшевику. – Конечно, есть свои нюансы, но это настолько относительно… – словно бы невзначай положил руку ей на коленку, продолжая хохотать. – Нет, настолько все чисто…
Трудно сказать, чего было больше – профессионального или женского любопытства. Не обращая внимания на его тяжелую пятерню, Даша выбрала наиболее верную тактику, глянула ему в глаза и многозначительно улыбнулась:
– Вот увижу сокровища Али-бабы – будет видно…
А про себя подумала, что постарается внести некоторую ясность, не покидая этой уютной хоромины. Еще несколько бокалов, потом, хрен с ним, позволить расстегнуть на себе пару пуговок, запустить рученьки туда-сюда – смотришь, и рассиропится настолько, что… Нет, всего он не расскажет, дураку ясно, не настолько уж потерял голову, но крохотный лучик света… Не пионерка, в самом-то деле, не убудет от пары минут лапанья – в конце концов, не одним мужикам использовать в работе энти методы…
– Ты куда смотришь?
– На стол, – сказала Даша буднично. – Я, между прочим, жрать хочу, как крокодил. Если уж пошли столь откровенные беседы, можно, я думаю, плюнув на жеманство, и поесть…
– Да бога ради! – он с готовностью взмыл на ноги. – Свистнуть Виолетту на предмет чего-то существенного?
– А это мысль, – сказала Даша.
И вскочила, едва за ним захлопнулась дверь. Бросилась к камину. По дороге ее обдал яркий свет фар проезжавшей за окном машины, в полутемной каминной она ощутила себя на секунду попавшим под луч прожектора самолетом… тьфу, что лезет в голову!
За окном повизгивали тормоза, хлопали дверцы, слышался смех и бодрые вопли – еще кто-то прибыл в чудо-городок вовсю наслаждаться жизнью. Даша сначала присмотрелась, примерилась. Потрогала. Убедившись, что аляповато позолоченные фигурки присобачены прочно и ничто не рухнет с грохотом, обеими руками приподняла часы, весившие, казалось, не меньше пуда.
76 
