32 
И тут – грохнуло, взлетела земля вперемешку с дымом. И настала невероятная тишь. Липкая пелена дурмана медленно таяла.
Анастасия пошевелилась в седле, звякнули стремена. Все тело покалывало, изнутри в кончики пальцев вонзались тонюсенькие иголочки, кровь, казалось, щекочет, проплывая по венам. Анастасия с трудом высвободила из стремени носок сапожка, сползла с седла по теплому конскому боку, прижалась лицом к жесткому чепраку. Резкий, знакомый запах коня возвращал силы.
Капитан повернул ее лицом к себе, беспокойно заглянул в глаза:
– Жива, княжна?
– Жива, – медленно сказала Анастасия. – А он – где?
– А клочки по закоулочкам, – сказал Капитан. – Овация перешла в бурные аплодисменты...
– Послушай, ты не мог бы изъясняться понятнее?
– Охотно, – сказал Капитан. – Ну и прелесть же вы, княжна... Анастасия от души надеялась, что ее взгляд был достаточно ледяным:
– Между прочим, так ведут себя, заигрывая с женщинами возле кабаков, публичные мужчины...
– А, ну да. С вашим матриархатом все наоборот, господа рыцари...
Повернулся и отошел к своему поднимавшемуся с земли коню. Преувеличенно бодро насвистывал.
– Послушай! – окликнула его Анастасия, отчего-то не чувствовавшая себя победителем. – А что такое экономика?
– Это такая вещь, которая должна быть, – ответил Капитан через плечо.
Верстовой столб 9.
Мост и берега
А нам и горе – не беда.
Глядим героями.
Из ниоткуда в никуда
однажды строили...
Л. Балаур
...Анастасия увидела их. первой и закричала, не оборачиваясь к спутникам:
– В галоп!
Пришпорила Росинанта, прошлась плеткой по его боку, и он сорвался в карьер, стелясь над полем. Ветер бил в лицо, разметал волосы из-под шлема, длинная черная грива хлестала по щекам. Анастасия вытянула коня плеткой, оглянулась на скаку. Все в порядке. Капитан, вцепившись обеими руками в узду на щеках коня, высоко подпрыгивая в седле, несся, отставая от Анастасии на два корпуса. Заводной конь, привязанный чембуром к его седлу, едва не обгонял его, вьюки подпрыгивали, гремя и брякая. Ольга замыкала скачку, бросив поводья на шею коня, держа наготове лук. Собаки неслись далеко впереди.
Анастасия покосилась влево. Всадники в ярких халатах азартно нахлестывали коней, их кучка уже рассыпалась неровной линией, над головами качались блестящие наконечники тонких копий, укрепленных в ременных петлях у стремян, развевались пышные перья тюрбанов. Анастасия, немилосердно работая плеткой, прикинула воображаемые линии скачки – своей и всадников в ярких халатах. Линии не пересекались. Вернее, должны были пересечься далеко позади кавалькады. Преследователи безнадежно отставали. Изо всех сил они пытались опередить, перерезать дорогу, но Анастасия круто забирала влево, к полосе леса на горизонте.
– Настя, пальнуть? – прокричал Капитан сквозь забивавший ему рот тугой ветер.
– Не лезь, обойдется! – крикнула Анастасия в ответ. Оглянулась на преследователей – да, безнадежно отстают. Похоже, они сами это сообразили и уже не выжимают из коней последние силы – всего лишь не сбавляют аллюра, чтобы выйти с честью из проигранной охоты. Тот, что скачет впереди своих людей, молодой и чернобородый, в общем, даже симпатичный. На тюрбане сверкает множество самоцветов – наверняка хан. Он перехватил взгляд Анастасии и закричал с ноткой горестной надежды, забавно выговаривая слова:
– О синьеглазая, тьи была бы любимой женой!
Их разделяло корпусов десять, и это расстояние быстро увеличивалось.
– Благодарю за честь! – весело прокричала Анастасия. – Когда-нибудь в другой раз, прощай!
Тут же раздался голос Капитана, призывавший бородатого вместо погони за девушками сделать со своим конем что-то, оставшееся Анастасии непонятным. Кажется, и хану тоже. Вот и опушка леса. Анастасия галопом неслась меж толстых, поросших зеленым мхом стволов, пригнув голову к шее Росинанта, чтобы не расшибиться о случайный низкий сук. Коня она уже не понукала, но на всякий случай пока что не натягивала поводьев. Нет,, все в порядке. В лес они не сунулись. Значит, все, что написано об их существовании в хрониках – чистая правда. Однако от этого не легче, вовсе даже наоборот – выходит, чистой правдой могут оказаться и записи летописцев о других, более жутких вещах...
Разгоряченные лошади понемногу остановились сами, и Капитан сразу же, понятно, спросил:
32 
