53 
На нем была эта омерзительная черная одежда, с золотым жуком на груди, но под ней ощущалась кираса. И автомат висел на плече.
– Да подарил тут один одежонку, – сказал Капитан. – разговорчивый такой попался, гнида, все растолковал – что к чему, где что лежит... Горючка, Настенька, потому так и названа, что горит...
– Так это ты? – обернулась она к окну, к багровому зареву.
– Мой грех. – Он отпустил Анастасию, выглянул наружу, хмыкнул удовлетворенно. – Обормоты, кто ж так горючку держит – неогороженной, с одним вертухаем... Ну, пошли!
Они выскочили под дождь. Вдали, вокруг пожарища стоял страшный шум, но ближайшие улочки были пусты. Они бежали меж рядов темных повозок и темных домиков. Капитан схватил ее за руку и уверенно тащил за собой. Меч Анастасия все-таки прихватила со стены, но второпях не забрала ножны, и бежать с мечом в руке было неудобно, он только мешал.
– Да брось ты его! – крикнул Капитан.
Анастасия послушалась. Кто-то шарахнулся из проулка им наперерез, ничего еще не сообразив, выставил секиру. Капитан выпустил руку Анастасии и отшвырнул его ударом ноги под горло. Снова ухватил ладонь Анастасии и увлек в противоположном от пожара направлении. Вдруг застыл, прислушался:
– Стоп!
Толкнул Анастасию к ближайшей повозке:
– Быстро туда!
Сам запрыгнул следом, опустил полог. Они оказались на каких-то жестких угловатых тюках. И тут же совсем рядом промчались всадники, протопало множество человеческих ног. Анастасия перевела дух и, вглядываясь в его неразличимое почти во тьме лицо, спросила:
– Как ты меня нашел?
– А ты думала, тебя так и бросили? – Он ощупью нашел плечо Анастасии. – Десант своих не бросает, княжна... Горна благодари. Пустили его по следу, быстренько на хвост им сели, потом я издали в бинокль увидел, как ты с ними мило беседуешь. Засели на холмах... А потом все было просто. Пошел в этот гуляй-город, притормозил там одного с топором, а он болтун оказался жуткий... – Капитан осторожно коснулся ее щеки. – Больно стукнули? Там, у холмов?
– Чепуха, – сказала Анастасия.
– Чего они от тебя хотели? В гарем сватали?
– Детей им, дуракам, рожать, – сердито сказала Анастасия. – Таких же дураков, землекопов свихнувшихся...
– Действительно, чего захотели... – Он помолчал и вдруг решительно шепнул ей на ухо: – А мне бы согласилась?
Анастасия замерла, стоя на коленях на жестком тюке. Почувствовала на губах его губы, медленно подняла руки и положила ему на плечи. Зажмурилась в темноте и долго не открывала глаз.
– Чудо ты, Таська, – защекотал ей ухо горячий шепот Капитана. – Чудо несусветное в кольчуге...
Анастасия улыбнулась в темноте, глаза защипало – но почему, ведь сейчас ей было невыносимо хорошо? Загадочная это вещь оказывается, слезы – большая и сложная тайна, пока что непонятная ей.
– Пошли отсюда? – сказала она тихо, коснулась его щеки, провела ладонью. – Здесь так страшно...
Вокруг снова не было ни души. Они спрыгнули на землю и, держась за руки, спокойно пошли быстрым шагом к окраине города. Никто не бросался наперерез, никто не гнался – все сгрудились вокруг пожара. Ливень усиливался. Время от времени они, уже далеко отойдя от страшного кочевого города, оглядывались на пожарище – оно заметно при-гасло, багровые отсветы словно уходили в землю, погружались на дно Канала.
– Тушат помаленьку, – сказал Капитан. – Тушат-тушат, не потушат, заливают – не зальют. Эх, я сюда обязательно вернусь...
Анастасия улыбнулась ему. Она промокла насквозь, одежда облепила тело, но холода Анастасия не чувствовала – она была на свободе, и безумцы, рывшие столетиями свою исполинскую канаву, хочется верить, навсегда уходили из ее жизни.
– Разобраться бы с ними как следует, – сказал Капитан. – Черт, и нечем тебя укутать, сам мокрехонек, как мышь в ведре...
Анастасия зажала в кулаке золотого жука и рванула цепочку. Цепочка лопнула, и Анастасия зашвырнула ее подальше, далеко-далеко, чтобы улетела на другой конец света. Раскинула руки и закружилась под дождем, зажмурясь, закинула голову, подставила лицо косьм струям, крикнула:
– А жизнь прекрасна!
– Точно. Сам начинаю верить. – Капитан поймал ее в охапку и сказал, словно бросаясь в воду. – Настенька, я ведь не шучу...
– Я знаю, – тихо сказала Анастасия. – Я тоже. Только... я... ты... как-то... если...
Она безнадежно запуталась и замолчала в полной растерянности. Что-то старое рушилось, уходило, исчезало, что-то новое никак не могло заступить на его место, и Анастасия замерла в его объятиях, уткнулась в плечо, чуточку жалобно попросила:
53 
