Последние отзывы

  104  

– Вот и все, – сказал Бестужев. Он достал безупречно подделанный заграничный паспорт на имя российского офицера гвардии, встал и шлепнул им по столу так, словно бил тузом жалкую пиковую двойку. – Да, я вбежал в комнату с пистолетом в руке. А что мне было делать? Смиренно просить разрешения уйти восвояси? При том, что мне уготовили роль мертвого козла отпущения? Я не кричал никаких глупостей про арест и охранку, я всего-навсего хотел бежать… и бежал тем самым потайным ходом, которым успела воспользоваться ваша Амазонка. Мне удалось остановить извозчика, и я не теряя времени помчался на вокзал. Этот паспорт, что мне хотели подсунуть, и впрямь оказался безупречен, и ничего удивительного – за ним не ухищрения подпольщиков, а государство… Британские граверные мастерские. Я с ним спокойно пересек границу, прибыл сюда…

– Почему именно сюда? – спросил Суменков.

– Чтобы сесть на пароход и уплыть в Аргентину. Вот и билет на «Дюк оф Уэльс», британский лайнер.

Бестужев достал билет из правого кармана и протянул Суменкову. Тот, небрежно с ним ознакомившись, поднял глаза:

– Дорога до Триеста или другого порта на побережье австрийской Адриатики была бы гораздо короче…

– Не спорю, – сказал Бестужев. – Однако короткий путь – еще не самый безопасный. Мне уже приходилось бегать от полиции через всю Российскую империю, а потом переходить австрийскую границу, так что некоторый опыт имеется… Дорога через Германию длиннее, но и безопаснее…

– Но ведь те, кто остался на квартире, все же были там арестованы?

– А почему вы так решили? – агрессивно спросил Бестужев. – Только потому, что вам об этом сказала госпожа Амазонка? Этот белобрысый Николас был вашим человеком?

– Нет, – мотнул головой Суменков.

– А итальянец Джузеппе? А загадочная пани Янина? Что вы молчите? Они тоже – не ваши? Вот видите! Ни я, ни вы, ни кто-либо еще не видел их арестованными. Почему бы не предположить, что они, видя неудачу, преспокойно ускользнули тем же путем и отправились своей дорогой? Как и наш мсье Лобришон, он же – майор Хаддок? Да, получилось так, что из-за меня сорвалось покушение на императора… но в чем же моя вина перед эсерами или социал-демократами, которые не имели никакого отношения к этому акту? Ничего удивительного, что у австрийской тайной полиции могли оказаться свои шпики в пансионате. Бомбы, конечно, остались в квартире – их там могли бросить, а полиция – обнаружить…

– А с какой стати полиции вообще делать обыск на улице Меттерниха, если не было никакого взрыва и все вслед за вами оттуда бежали? – прищурился Суменков.

Бестужев усмехнулся:

– Хорошо, вы меня поймали… Каюсь, я уходил не так уж мирно. Этот белобрысый схватился за оружие, и я в него стрелял два раза, прежде чем броситься в потайной ход, он тоже успел произвести выстрел. Улица кишела полицией и, несомненно, шпиками в штатском, кто-то мог услышать… Но, повторяю, в чем моя вина перед какими бы то ни было революционными партиями? Да, я украл казенные суммы. Да, я беззастенчивый авантюрист, в чем не стыжусь признаться… но нужно же мне было как-то спасаться? Я ведь не просил вас, Надюша, вовлекать меня во всю эту историю и отводить роль «мертвого русского военного агента»… Вы меня сами поставили в такое положение, когда все средства были хороши. – С видом человека, поставившего все на карту, он махнул рукой. – Я в вашей власти, господин Суменков. Конечно, если вы считаете допустимым, что ваши доверенные лица за вашей спиной сотрудничают с иностранной секретной службой, что по ее, а не вашему поручению ввязываются в подобные акции, – тогда, что же, участь моя решена… Но все-таки, снова повторяю, где же здесь провокация охранки?

Он замолчал, нервно закурил. Надя смотрела на него с таким видом, что сомнений не оставалось: если бы судьба Бестужева зависела исключительно от нее, он уже лежал бы подобно герою французской солдатской песенки: «Свинец в груди, свинец в груди, настал мой смертный час…»

– И у того, о чем говорила Амазонка, и у того, о чем поведали вы, есть общий, весьма существенный недостаток, – сказал Суменков с непонятным выражением лица. – И ваш, и ее рассказы достаточно убедительны. Ее рассказ влечет смертный приговор для вас, ваши оправдания… ну, скажем, заставляют не торопиться с приговором… но ведь и в том, и в другом случае это – слова против слов. И только.

– Вы так считаете? – усмехнулся Бестужев и полез в левый карман пиджака. – А не угодно ли почитать собственноручные признания некоего майора, которого я сегодня все-таки настиг, выследил и приставил дуло к виску?!

  104