Особенно,... 
77 
— Поэтому вы носите маску?
— Хочешь увидеть мое лицо? А по силам ли будет тебе это знание, а, адвокат Паскаль? — И он поднял руку и потянул маску через голову.
— Нет! — закричала Клара. — Пожалуйста… Я совсем не то хотела сказать… Я хотела… Должна же быть причина, почему вы не хотите, чтобы я видела ваше лицо.
Он опустил маску:
— Опять двадцать пять. Доискиваешься причины. По-твоему, все должно подчиняться законам логики. — Он вдруг разозлился и заговорил возбужденно. Она, вероятно, слишком сильно на него надавила. — Люди не могут просто так совершать поступки, просто ради самого поступка, у них обязательно должна быть причина.
— Так скажите мне, — умоляла она. — Объясните, почему вы так поступаете со мной. И моей семьей.
Он выбросил руку вперед и резко дернул цепь. Клара упала, ударившись головой, — второй раз за последние дни. В ушах зазвенело, из глаз искры посыпались. Она схватилась за затылок. Мужчина схватил ее за руки, заломил за спину, навалился всем телом, приблизив лицо вплотную к ее лицу.
— А может, это меня возбуждает — наблюдать за абсолютно беспомощной женщиной. И абсолютно покорной. Вынуждать ее просить тебя о любой мелочи. Видеть, как она дрожит и съеживается от страха.
Клара как можно дальше отвернула голову. Слезы сочились из-под век, ей было страшно, болел и пульсировал затылок, но через туман ужаса и тошноты она сосредоточилась на одном слове: «женщина». Почему он сказал «женщина»? Не это ли Микаэла, с ее богатым опытом изучения насилия в брачных отношениях, называла «овеществлением»? Не превращал ли он ее в своем сознании в вещь, тем самым снимая с себя обязательства относиться к ней как к человеку?
— Тебе это нужно, чтобы чувствовать себя мужчиной? — требовательно спросила она хриплым от страха и отвращения голосом.
Похититель дышал неровно, дыхание обжигало ей щеку. Он приподнялся и заглянул ей в глаза. Похоже, ему и самому не нравилось то, что он говорил. Мужчина отпустил ее руки:
— Вы совсем не так умны, как вам кажется, адвокат Паскаль.
Глава тридцать первая
Утром в понедельник Сэл Рейнер вновь стояла у дома Марджори Келсолл. Высокое зеленовато-голубое небо, прорезанное белыми следами от двух самолетов, неслышно скользящих над транспортным шумом, обещало прекрасный день. Рассохшиеся оконные рамы в требовательном свете ясного ноябрьского дня выглядели еще более жалко, чем в прошлый раз.
Фаррела Смита разыскали наконец в Девоншире, в тюрьме Даннингс-Вуд. Рейнер злилась: если бы сведения передали оператору, а не оставили сообщение с просьбой связаться, это спасло бы ее от размолвки с Тайрел. Но было и чему порадоваться: Смит исключен из списка подозреваемых и у Рейнер появилось время, чтобы проработать другую версию, вот почему она собралась задать несколько вопросов мисс Келсолл.
Рейнер застала Марджори, как и в прошлый раз, за работой по дому. Хозяйка открыла дверь и нахмурилась. В руках она держала ярко-желтые резиновые перчатки.
— Можно войти? — спросила Рейнер.
Поначалу ей показалось, что мисс Келсолл собирается захлопнуть дверь перед ее носом и оставить стоять на пороге, но Марджори с раздражением выдохнула и широко распахнула дверь:
— Только ноги получше вытирайте. Я только что пропылесосила.
Она оставила резиновые перчатки на стойке буфета и жестом пригласила Рейнер в гостиную — похоже, угощение сегодня не предполагалось. Комната казалась холодной и пустой — только журнальный столик, зеркало над каминной доской да зеленый ковер с рисунком, который Рейнер запомнила еще с семидесятых.
— Я только что приехала из Кру, — сказала Рейнер, наблюдая за мисс Келсолл со сдержанным интересом. — После крушения поезда учредили комиссию для установления личностей жертв. Я говорила со старшим следователем.
В глазах мисс Келсолл на мгновение мелькнул страх, она, как слепая, протянула руку, нащупывая ручку кресла, прежде чем опуститься в него, и жестом робота пригласила Рейнер садиться.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Рейнер бесстрастно наблюдала: она не любила, когда ей лгут.
— Я узнала о крушении в новостях, — с неохотой выдавила мисс Келсолл. Воспоминания, очевидно, были еще свежи в ее памяти. — Я слушала радио, занимаясь работой по дому.
Теперь Рейнер поняла, что означает мертвое безмолвие, царившее в этом доме, — не работал телевизор, не бормотало радио. Стоит раз в жизни услышать подобные новости, и вы навсегда выдернете штепсель из розетки.
77 
