34 
Мара проводила его взглядом. Было такое чувство, будто перед ней захлопываются врата рая. Взглянув на его тарелку, она заметила, что он съел лишь небольшой кусочек пирога. Когда-то ему нравились пироги.
Она надела перчатки и последовала за ним, размышляя, что бы такое придумать, чтобы их встречи стали для Дэра такой же необходимостью, как и для нее. Когда они сели в карету, она заявила:
– Мне кажется, нам нужно написать этот роман вместе. Вдвоем у нас лучше получается. «Ужасный вурдалак Жестокой башни», роман в стихах…
– Дары Сент-Мары, – предложил он. Но его прежняя беспечность исчезла.
– Замечательно! – обрадовалась она. – Нам нужно также подобрать больше материала. Как насчет Вестминстерского аббатства завтра? Там должны быть склепы. Мне кажется, там даже есть изображения известных монархов.
Она затаила дыхание, ожидая его ответа.
– Почему бы и нет?
– И еще надо посмотреть камеру пыток в Музее восковых фигур. – У них впереди было много дней, много восхитительных дней и их удивительный роман. – Спасибо, что привез меня сюда, Дэр. Мне и вправду нравится знакомиться с Лондоном. Хочется лучше знать окружающий тебя мир.
– Да? Иногда бывает умнее сидеть дома и не высовывать носа…
Она должна была задать этот вопрос:
– Ты жалеешь, что участвовал в битве при Ватерлоо, Дэр?
Он вздрогнул.
– Прости…
– Нет, все в порядке. Но у меня не было выбора, учитывая, что Кон должен был вернуться в армию.
– Но он же был солдатом с шестнадцати лет, не так ли?
– Он продал свой офицерский патент в 1814 году и считал, что навсегда покончил с этим. Но у него был опыт и подготовка, и он был очень нужен.
– Поскольку всех ветеранов отослали в Америку?
Он кивнул.
– У меня не было ни опыта, ни подготовки, но когда я понял, насколько ему ненавистна сама мысль о сражениях, я не мог остаться дома. Я был молод, здоров, и меня можно было пустить в расход.
Когда она запротестовала, он сказал:
– При тех обстоятельствах я мог бы остаться дома, только будучи неизлечимо больным или законченным трусом.
– Но это несправедливо. Никто из офицеров, не получивших должной подготовки, не сражался при Ватерлоо.
– Те, кто пытался получить направление туда, не имели поддержки, но я был сыном герцога со связями. Я мог туда попасть, так что я пошел, но это не было жертвой с моей стороны, Мара. Я помню свое яростное желание быть в центре событий.
– Но ты не жалеешь об этом? О, прости! Это глупый вопрос.
– Нет, вовсе нет. Не жалею. Любая победа складывается из миллионов маленьких действий. Возможно, то, что сделал я, сыграло свою роль. Помню, что я неплохо справлялся со своей работой.
Мара не была уверена, что стоило обсуждать все это, но она очень ценила то, что он делился с ней своими мыслями.
– А что ты делал?
– Скакал сломя голову из одного конца в другой, развозя донесения и приказы.
– Ты всегда был замечательным наездником.
К Дэру вернулась улыбка.
– Когда-то, помнится, ты называла меня сумасшедшим.
– Когда ты выиграл те скачки в Луте. Ты перепрыгнул через шлагбаум.
– Он был у меня на пути.
Мара не выдержала и спросила:
– Что произошло? Во время сражения.
Дэр пожал плечами:
– Если бы я знал. Думаю, я помню, как моя лошадь падает, но, кроме этого, трудно быть уверенным в том, что было реальностью, а что всего лишь результатом усиленных попыток вспомнить что-нибудь. По крайней мере, я ничего не помню о времени сразу после сражения, и, наверное, это к лучшему.
«А что ты помнишь из того, что произошло после? – хотелось ей спросить. – Ты попал в плен?»
Но в нем было что-то, что помешало ей задать этот вопрос. Наступила неловкая пауза.
– Вчера вечером ты впервые была в «Ковент-Гарден»? – спросил он.
Мара ухватилась за возможность поговорить на другую тему.
– Я вообще в первый раз была в лондонском театре.
– Тебе понравилась пьеса? И что, – спросил он несколько более веселым тоном, – ты имела в виду под наростами?
Она рассмеялась и рассказала ему про братьев Скилли. Затем Мара припомнила хорошую новость:
– Мы наконец-то пойдем в «Олмак» на следующей неделе. Ты там будешь?
– Боже, нет!
– Но кто же будет танцевать со мной?
– Половина мужчин в городе. Я буду поражен, если тебе хоть раз придется сидеть во время танца.
Она сморщила носик:
– Ну ладно, но это лишь потому, что я хорошо танцую.
34 
