140 
Джен замерла столь же недвижно. В глазах стоял немой вопрос, но Мазур пока что не мог сообразить, что делать. Уверен был в одном: стрелок видел его одного, выстрел раздался, как только Мазур поднялся над кустами…
И потому он лежал, сдвинув предохранитель на «F» – огонь очередями. Прислушивался, не хрустнет ли ветка под ногой: бить белку в глаз и передвигаться по тайге совершенно бесшумно – две большие разницы. Таежные кочевники ходят тихо – и не более того. Не было у них жизненной необходимости перенимать навыки коммандос или ниндзя, овладевать искусством превращения в бесшумные тени – да и индейские таланты с легкой руки Фенимора Купера преувеличены до полной невозможности…
Один он там или несколько? Значит, все это время хранители пещеры неутомимо шли по следу – кто еще будет палить из винтовки? Очень похоже, противник занервничал – выстрелил, едва завидев Мазура, даже не дав себе труда проверить, где второй беглец. Они вряд ли перепутают следы двух со следами одного, просто обязаны знать, что беглецов все еще двое…
Значит, торопятся. Надо полагать, населенные места совсем близко, быть может, деревня даже ближе, чем Мазур рассчитывал. Собачьего лая не слышно, это уже лучше…
Он осторожно вытянул руку, прикоснулся к карману Джен. Она поняла, осторожно извлекла револьвер, взвела курок. Автоматчики с собаками уже далеко, вряд ли услышат одиночные выстрелы – в чащобе их глушит моментально, не получается эха…
– Пальнешь пару раз в том направлении, – показал он, касаясь губами ее уха. – Повыше, над головой… В белый свет. Как только я скроюсь с глаз… Понятно? Досчитай до шестидесяти – и снова…
Она кивнула, не отрывая щеки от земли, взгляд изменился, стал цепким и сосредоточенным. Мазур, елико мог бесшумнее, прополз метров десять – пока не кончилось толстенное поваленное дерево. Дважды бабахнул револьвер, слышно было, как пули прочертили след по вершинам елей. Посыпались иголки.
Мазур перекатился под защиту толстого ствола, замер на полусогнутых. Затем осторожно переместился левее. Еще два выстрела из кургузой фэбээровской игрушки, пули чиркнули в кронах, звонко полетели щепки. Полное впечатление со стороны, будто потерявший голову, ошеломленный смертью напарника человек лупит наобум. В голове у Мазура лихорадочно, словно спятившая кинопленка, перематывались сцены схватки у святилища. Поняли ли охраннички Золотой Бабы, что на дерзких визитерах были бронежилеты? Вообще-то не должны были догадаться, единственное попадание, когда Мазуру влепило в броник над поясницей, в горячке первой схватки могло сойти и за промах… Не коммандос, в конце-то концов?
Успокаивая себя этими мыслями – и помня в то же время, как опасно считать противника дураком, – он преодолел зигзагами еще метров тридцать, от ствола к стволу, огибая сухие кусты и колоды. Над головой сердито зацокали, посыпался какой-то мусор – это возмущалась белка.
Он не особенно удивился, когда понял, что вышел в тыл противнику. Противник был один-единственный, его выгоревшая короткая брезентовая куртка четко рисовалась на фоне темно-коричневого ствола, за которым он притаился с карабином наперевес. Никакого камуфляжа – как и у тех его соплеменников, кто гнался за беглецами прежде.
На одном была такая же брезентуха, на другом короткий полушубок, третий, кажется, щеголял в старомодном драповом пальто…
Содрогаясь от омерзения к себе самому, Мазур поднял автомат. По выгоревшему белесому брезенту моментально продернулась короткая строчка черных дыр с опаленными краями. Стоявший на один невыносимо долгий миг застыл в прежней позе, потом, словно выдернули некий невидимый гвоздик, странно перегнулся пополам. Рухнул в мох. Карабин, стукнув прикладом о ствол ели, упал поблизости, покатилась по земле шапка из облезлой собачины. Прекрасно понимая, что напортачить на такой дистанции он никак не мог, Мазур все же заставил себя подойти вплотную и проверить – работал многолетний рефлекс.
Осторожно перевернул труп. На поясе нож в самодельных деревянных ножнах, какие-то полотняные мешочки. Узенькие глаза уже остекленели, теперь лицо еще больше походило на физиономию каменной бабы из сагайских степей. Ни шевеления вокруг, ни звука, ни выстрела. Последний, определенно. То ли их было немного, то ли остальные сейчас в пожарном порядке уволакивают статую на новое место…
«Джен немного ошиблась, – подумал Мазур, испытывая дикое желание выплюнуть залившую глотку противную кислятину – не существовавшую в реальности. – Если случится большой катаклизм, Кремль, «Шаттлы» и манхэттенские небоскребы в самом деле исчезнут, но э т и невысокие узкоглазые люди останутся. Потому что они, в отличие от нас, – столь же неотъемлемая часть тайги, как корявые сухие кусты и морщинистая еловая кора. Означает ли это, что им ведома некая правда, неизвестная нам, или все проще?»
140 
