7 
— Но Джессика?.. — Ник всполошился. — Не брать же ее с собой. Ты согласна?
Ребенок! Конечно же, потребуется няня для малышки, если они собираются куда-то пойти.
— Может, миссис Джеймс выручит нас? — с надеждой предложила она.
— Попросим ее, — кивнул Ник. — Хотя я не уверен, что это входит в ее обязанности. Но можно же заплатить!
Рейчел Джеймс, их экономка, женщина лет пятидесяти, никогда не имела дела с детьми, особенно с такими маленькими. Она может испугаться — ведь нужны определенные навыки.
— Поговорю с ней утром, — решила Джемини. — Думаю, она не откажется, она очень добрая и отзывчивая.
— Я тоже так считаю, — согласился Ник, — Я волновался, когда ты появилась в этом доме, но миссис Джеймс полюбила тебя, как дочь. Она советуется с тобой и выполняет твои просьбы охотнее, чем мои. Да, да, не спорь. Весь год в доме нарциссы, потому что это твои любимые цветы. Она готовит твои любимые блюда... — Ник проговорил все это быстро-быстро, не дав ей опомниться.
— Значит, ты ревнуешь ее ко мне?.. — Джемини чувствовала себя неловко. Оказывается, он заметил эти маленькие изменения. Действительно, она наконец-то поделилась с экономкой, что любит нарциссы, их золотистый оттенок поднимает ей настроение, и вот результат — кругом вазы с цветами. Стоило ей заикнуться, что она любит рыбу и цыплят, как на ужин стали подавать эти блюда.
— Да нет же, Джемини, я просто восхищаюсь тобой. Ты так очаровательна, что околдовала миссис Джеймс. Она души в тебе не чает.
Господи, причем тут очарование? Она относилась к Рейчел Джеймс как к родной, тем более, что у нее никогда не было прислуги и она не привыкла приказывать. Разумеется, Рейчел почувствовала это и платит ей любовью. Взаимная симпатия много значит.
И вдруг Ник сказал:
— Почему бы тебе не попробовать свои чары на мне?..
Зачем ему это? Их отношения никогда не переходили за грань взаимной вежливости. Ник не делал никаких попыток, чтобы переступить эту грань. Раньше не делал... Но сегодня?..
Ее сердце забилось. Она глубоко вздохнула, и от смешанного запаха одеколона и мужского тела у нее закружилась голова. Но Джемини через силу улыбнулась, обращаясь к нему:
— Возможно, потому, что зря потрачу время.
— Следует попробовать, чтобы убедиться, — пробормотал он.
— Я уверена — не стоит! — решительно ответила она.
— И все-таки, почему бы не попробовать? — Голос у него был мягкий и вкрадчивый.
Джемини не сомневалась, что сейчас он видит в ней Джемайму...
— Ты ведь... — Она внезапно замолчала, услышав плач Джессики..
— Думаю, девочку пора кормить, — заметил сухо Ник. Это явно спутало его планы обольщения.
Но была ли Джемини рада такому повороту. Что-то изменилось в поведении Ника. Именно сегодня он так сексуален, что ей с трудом удается сохранять самообладание, контролировать свои чувства. Что происходит с ним? Или с ними?
— Подогрей молоко и накорми ее... Я выключу свет внизу, — сказал Ник, — а потом поднимусь, — добавил он многозначительно.
Джемини взяла бутылочку с молоком и поспешила наверх. Ник не выходил у нее из головы. Кто ему нужен — она или Джемайма?
Скорее всего, Джемайма, ее сестрица: видимо, малышка всколыхнула в нем воспоминания об их любви, и сейчас мысли Ника с Джемаймой!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Джемини оторопело смотрела на часы. Десять часов утра! Неужели она столько проспала? А Джессика... Что с ней? В последний раз она покормила девочку в два часа ночи, значит, малышка не ела восемь часов. Хороша нянька — такая же безответственная, как и ее мамочка.
Джемини вскочила с кровати и бросилась к детской коляске — пуста! Она не верила своим глазам.
Где же Джессика? Ее похитили? Украли? Что случилось? Где она сейчас?
Она бросилась вниз, совершенно потеряв голову. Если с девочкой что-то случится, она никогда не простит себе этого. Никогда!
— Джемини, ты что, на пожар летишь?
Она остановилась, услышав насмешливый голос мужа. Ник стоял в дверях, держа на руках спящего ребенка.
— Я думала, что Джессика ушла, — пролепетала она, переводя дыхание. — Я так испугалась... Мог бы меня предупредить...
— Ушла? Ты отдаешь себе отчет в своих словах? Куда и как она могла уйти, если ей полтора месяца? — Ник с усмешкой смотрел на нее.
— Нечего иронизировать! Я так разволновалась и испугалась, что потеряла способность соображать, а ты ехидничаешь!
7 
