Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
140 
— Да простит меня Бог, — сказал он. — Что я наделал!
— Я не могу сказать, что ты не виноват, — прошептала Фиона. — Хочу, Деннис, но не могу.
— Я и не жду. Я мог что-то предпринять. Я позволил себе пойти на поводу. Так было проще, потому что, если бы все образовалось, вы с Лео никогда не узнали бы правды. Чего я и хотел.
— Лео, — с запинкой произнесла она. — Лео обрадовался бы старшей сестре. По-моему, очень обрадовался бы. А я… я бы смогла все тебе простить.
— Кроме лжи.
— Возможно. Не знаю. Сейчас я не в состоянии об этом думать. Я думаю только о Лео. Что он испытывает, как он, должно быть, напуган, как одинок и встревожен. Я в состоянии думать только об этом. И о том, что уже может быть слишком поздно.
— Я собираюсь вернуть Лео, — сказал Лаксфорд. — Он не причинит ему вреда. Если он так поступит, то не получит желаемого. А завтра утром он это желаемое получит.
Фиона продолжала, словно ее муж и не говорил:
— Мне не дает покоя, как все это вообще могло случиться. Школа недалеко, меньше мили отсюда. Все дороги, все улицы безопасны. Спрятаться тут негде. Если кто-то схватил его на тротуаре, кто-то другой мог обратить внимание. И если мы сможем найти этого человека…
— Полиция ищет.
— …тогда мы найдем и Лео. Но если никто не видел… — Она запнулась.
— Не надо, — попросил Лаксфорд. Она все равно продолжала:
— Если никто не видел ничего необычного, ты понимаешь, что это означает?
— Что?
— Это означает, что похититель Лео был знаком нашему сыну. По своей воле он с незнакомым человеком не пошел бы.
23
Слово «устала» не давало полного представления о том, как чувствовала себя Барбара Хейверс, когда выключила зажигание своей малолитражки в конце подъездной дорожки перед «Приютом жаворонка». Она была измотана, измочалена, выжата как лимон. Барбара открыла дверцу, но осталась в машине.
Если целый день она, так сказать, гоняла по дорогам пыль, то теперь увязла в трясине. Поговорив с Линли, Барбара узнала новость об исчезновении Лео Лаксфорда. У них не было ни единой зацепки в отношении местонахождения восьмилетнего мальчика, подытожил Линли, и только слово его отца, что на том конце провода находился именно ребенок.
— И что вы думаете? — спросила Барбара. — И какой теперь запашок от нашего Лаксфорда?
Ответил Линли лаконично: они не могут рисковать, трактуя данное происшествие иначе, чем похищение. Им он и займется в Лондоне, работая также и над делом Боуэн. Ей, Барбаре, придется вести расследование убийства в Уилтшире. Почти нет сомнений, что два этих дела связаны. Что у нее есть? — поинтересовался он.
Она была вынуждена сознаться в худшем. После последней стычки с сержантом Стенли по поводу группы криминалистов она держалась в отделе уголовного розыска Амсфорда высокомерно. Утерла нос сержанту Стенли и слегка сцепилась с главным констеблем сержанта из-за нежелания Стенли сотрудничать в полном объеме. Про зажигалку или отношение Стенли к ней самой Барбара упоминать не стала. Тут Линли не слишком бы ей посочувствовал. Высказался бы в том духе, что если она желает пробиться в преимущественно мужском мире, то ей придется научиться давать под зад, а не ожидать, что вместо нее это будет делать вышестоящий сотрудник Скотленд-Ярда.
— А-а, — отозвался он. — Обычное дело, не так ли?
Барбара выложила остальную информацию, составлявшую удручающий отчет о событиях дня. Ей удалось заполучить группу криминалистов для осмотра выглядевшей столь многообещающе голубятни на ферме Алистера Харви. Жена Харви самым любезным образом дала группе разрешение на обследование сооружения, но Барбара ничего не вынесла из этого мероприятия, кроме решительной неприязни со стороны криминалистов, не шедшей, однако, ни в какое сравнение с той неприязнью, которой прониклись к непрошеным гостям голуби.
Единственным светом в конце туннеля разочарований стало сообщение экспертов, что состав смазки, найденной под ногтями Шарлотты Боуэн, в точности соответствовал составу смазки, найденной в гараже Говарда Шорта в Коуте. Но оба образца колесной мази принадлежали к распространенной марке, и Барбара вынуждена была признать, что в сельской местности обнаружение колесной мази у кого-то под ногтями или где бы то ни было — событие не более сногсшибательное, чем обнаружение рыбьей чешуи на подошвах человека, работающего на рыбном рынке.
Единственной надеждой Барбары на серьезный прорыв на данном этапе был констебль Пейн. В течение дня от него поступило четыре телефонных сообщения, каждое из которых извещало о его перемещении по графству. Первое было из Мальборо, следующие из Суиндона, Чиппенхэма и Уорминсте-ра. Поговорить им наконец-то удалось при этом последнем вызове, уже совсем в конце дня, после далеко не триумфального возвращения Барбары в участок Амсфорда из голубятни Харви.
140 
