76 
Сержант Стенли, увидел Робин, работал на мосту. Он беседовал с парнем и девушкой, прижавшимися друг к другу, словно желая согреться. Вполне понятное желание, учитывая, что они были едва одеты: девушка прикрыта тремя черными треугольниками в ладонь величиной, изображавшими купальный костюм, парень облеплен белыми плавками. Парочка, как видно, вышла из моторного катера, который стоял на приколе восточнее камышей. Слово «Молодожены», написанное кремом для бритья на его стеклах, объясняло присутствие здесь молодых людей. Плавание по каналу было популярным весенним и летним времяпрепровождением.
Сержант поднял глаза на приближавшегося Робина. Закрыл блокнот, приказал парочке оставаться на месте и сунул блокнот в задний карман джинсов. Достал из кармана кожаной мотоциклетной куртки пачку «Эмбессис» и предложил Робину. Оба закурили.
— Сюда, — указал Стенли и первым стал спускаться по склону к тропинке. — «Молодожены», — фыркнул он. — Ясно, зачем они наняли катер. Ты только посмотри, малыш. Да не на катер, а на девицу.
Они остановились. Робин почувствовал, что краснеет как рак, и опустил голову, чтобы скрыть это. Поковырял в земле носком башмака и вместо ответа стряхнул пепел.
— Вот что произошло, — продолжал сержант Стенли. — Они заглушили мотор, чтоб кое-чем заняться, в пятый раз за сегодняшний день, но ничего не попишешь, новобрачные. Он сошел на берег, отыскал подходящее место, чтобы вбить кол для швартовки, — видишь там конец каната, да? — и когда стал швартоваться, увидел тело ребенка. Они опрометью кинулись в Мэнор-фарм, позвонили в службу спасения и теперь горят желанием убраться отсюда, и мы оба знаем почему, верно?
— Неужели их можно как-то притянуть…
— К этому? — Сержант покачал головой. — Зато их магнитом притягивает друг к другу. Даже найденный труп не охлаждает некоторых, если ты понимаешь, о чем я. — Он кинул окурок в сторону уток, тот зашипел в воде. Одна из уток клюнула окурок, Стенли ухмыльнулся и пробормотал: — Падалыцики. Ладно, идем. Посмотришь на свой первый труп. Что-то вид у тебя неважный, малыш. Ты, часом, не блеванешь?
Нет, заверил Робин сержанта. Тошнить его не тошнило. Просто он нервничал. Ему никак не хотелось опозориться перед старшим по званию, и от боязни сделать что-нибудь невпопад у него дрожали поджилки.
— Вы двое, не уходите, я еще с вами не закончил, — крикнул Стенли паре, обнаружившей тело, и продолжил спуск. — Что ж, посмотрим, как у тебя котелок варит, — сказал сержант. Он указал на констеблей по обе стороны канала. — Это, скорей всего, напрасный труд. Почему?
Робин посмотрел на констеблей. Они действовали упорядоченно, молча, слаженно. Они были сосредоточены на своей задаче и не отвлекались.
— Напрасный? — повторил Робин. Чтобы выиграть время на раздумье, он затушил сигарету о подошву башмака, положил окурок в карман. — Ну, вряд ли они найдут какие-нибудь следы, если они ищут. Тропинка слишком заросла травой, на берегу слишком много полевых цветов и сорняков. Но… — Он колебался, гадая, позволено ли ему не согласиться с поспешным выводом, к которому, как видно, пришел сержант. Он решил рискнуть. — Но помимо следов они могут найти и другие улики, если это убийство. Не так ли, сержант?
Стенли проигнорировал вопрос, прищурился, собираясь зажечь следующую сигарету.
— Например? — спросил он.
— Если это убийство? Да все что угодно. Волокна, окурки, орудие убийства, этикетку, клок волос. Все
что угодно.
Стенли прикурил от пластмассовой зажигалки в форме женской фигуры с отставленной попой. Пламя выходило из заднего прохода.
— Недурно, — сказал он. Робин не понял, имеет сержант в виду его ответ или зажигалку.
Стенли затопал по тропинке, Робин пошел за ним. Они направлялись к камышам. Там, продираясь сквозь желтую путаницу золотистой камнеломки и первоцветов, поднимался от кромки воды патологоанатом. Его резиновые сапоги были облеплены грязью и водорослями. Чуть выше, на тропинке стояли два судебных биолога с раскрытыми чемоданчиками для сбора материала. Рядом с ними лежал в расправленном виде мешок для транспортировки тела, готовый к использованию.
— Ну что? — спросил Стенли у патологоанатома. Того вызвали, по-видимому, прямо с корта, потому что он был в белом теннисном костюме и в солнцезащитном козырьке, что плохо вязалось с черными сапогами до колен.
— Ладони и одна ступня заметно сморщены, — ответил эксперт. — Тело находилось в воде восемнадцать часов. Самое большее — сутки.
76 
