26 
— Но иногда манеры провинциалки, — продолжал Брайт с улыбкой, — свежи и приятны для пресыщенных жизнью обитателей Лондона. Вы держитесь с достоинством, мисс Сент-Клер. Должно быть, это у вас в крови. Вы далеко пойдете.
Порция не знала, как ей расценивать этот сомнительный комплимент. Возможно, он относился к Оливеру, хотя брата с трудом можно было назвать образцом добродетели.
— Да, милорд, — гордясь сестрой, согласился Оливер, — Порция имела бы большой успех в светском обществе. Лорд Брайт посмотрел по сторонам.
— А что, это окружение для вас недостаточно светское, сэр Оливер? — спросил он.
— Нет, нет, милорд, — поспешил ответить Оливер, — вы не так меня поняли. Порция выросла в провинции и пока не очень умеет вести себя в обществе.
— Бедная Порция, — насмешливо произнес лорд Брайт, отчего у девушки снова возникло желание ударить его. — Тогда мы должны помочь ей. С вашего позволения, сэр Оливер, я немного прогуляюсь с вашей сестрой.
Оливер выглядел ошеломленным и встревоженным, но не посмел отказать лорду Брайту. Порция хотела возразить, но не знала, поступит ли в этом случае правильно.
Какая опасность ей угрожает, если она прогуляется с этим человеком среди множества народа?
Брайт предложил ей руку, и она положила на нее свою. Под холодным шелком камзола чувствовалась теплота его тела и сильные мышцы. Уж она-то знала, каким сильным было его тело!
И тут же Порция вспомнила, как грубо он с ней обошелся и что она его просто ненавидит, и тотчас же перешла в наступление:
— Не могу понять, милорд, зачем вам вздумалось прогуливаться со мной.
— Возможно, я хочу получше разглядеть вас при свете дня, мисс Сент-Клер.
— Если у вас есть хоть капля стыда, милорд, вы не должны вспоминать о нашей первой встрече.
— Но мне нечего стыдиться. Солнечный свет делает вас еще более привлекательной, Ипполита. Ваши волосы просто искрятся на солнце.
Сердце Порции затрепетало, но она решила не сдаваться.
— Если вы хотели польстить мне, милорд, то знайте, что я не любительница фальшивых комплиментов.
— Фальшивых? Неужели у вас нет никаких достоинств, которыми вы могли бы гордиться?
— Не переиначивайте мои слова, милорд. Гордыня — большой грех.
— Но ведь честность не грех. Как бы вы сами описали себя, если говорить честно?
— Невысокого роста, худая и давно вышла из того возраста, когда делают глупости.
— Вы считаете, что глупости делают только в определенном возрасте, дорогая леди? — спросил он с нежной улыбкой на губах. — Ну а что касается худобы, возможно, вы плохо питаетесь?
— Совсем наоборот, — вскипела от возмущения Порция, — я ем как лошадь.
— Может, вам следует полечиться от глистов?
— Милорд!! Это уж слишком!
— А что вы скажете о своих волосах? Как вы опишете их?
Порция готова была пуститься в пространные рассуждения, но внезапно заметила, что глаза окружающих прикованы к ним. Некоторые смотрели открыто, другие украдкой, прикрыв лица масками.
— Я полагаю, что мои волосы цвета ржавчины, — ответила она сдержанно, — но думаю, что в самом ближайшем будущем они станут серыми.
— Вы так быстро стареете?
— Нет, просто некоторые мошенники сокращают
Мне жизнь.
— Мисс Сент-Клер, мне кажется, вы несете вздор или просто напрашиваетесь на комплименты.
— Вовсе нет! — воскликнула Порция, чувствуя, однако, что этот разговор начинает доставлять ей удовольствие.
Она с любопытством взглянула на Брайта и заметила, что его глаза искрятся смехом. Она и сама с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
— Тогда я не буду говорить вам комплименты, — заметил, улыбаясь, Брайт. — Я согласен, что вы маленькая, костлявая и с волосами цвета ржавчины. Считаю своим долгом предупредить вас, что на вашем носу тоже ржавчина.
Он дотронулся до ее носа и посмотрел на палец.
— Похоже, эта ржавчина не стирается.
— Я знаю, что у меня веснушки, милорд. Вам незачем, было указывать на них.
«Держись, Порция, — приказала она себе, — не вздумай засмеяться».
— У вас слишком маленький носик, — продолжал он, — и такой же маленький, очаровательный ротик, но, боюсь, это оттого, что вы слишком крепко сжимаете губы… Ну, так оно и есть…
Сдаваясь, Порция громко рассмеялась:
— Никогда не встречала более несносного человека, чем вы!
— Вот и прекрасно — значит, вы меня не скоро забудете. И пока Порция размышляла, как ей поостроумнее парировать удар, Брайт добавил:
26 
