Последние отзывы

  11  

Трудно было поверить, что отец продал все свои книги, но чтобы он не купил ни одной за два года – это казалось мне совсем невероятным. Тем не менее поиски мои оказались тщетными – ни книг, ни картин в доме не было.

Еще в саду я заметил два слуховых окна, по обе стороны от входной двери. Они свидетельствовали о наличии подпола, что давало мне последний шанс найти ответ на свои вопросы. Последнюю надежду. Спустившись на первый этаж, я без раздумий направился к маленькой двери под лестницей.

Из всех дверей в доме только маленькая дверца под лестницей была заперта. Я испробовал множество ключей, отданных мне нотариусом, но ни один не подошел. Я осмотрелся вокруг, поискал в прихожей, у телефона, на маленьком столике, однако ключа нигде не было.

Я вернулся в гостиную, вновь обошел все комнаты и, уже теряя терпение, стал выдвигать ящики в столах, осматривать полки в шкафах, открывать коробки… По-прежнему ничего.

Я на минутку присел в кресло, стоявшее напротив двери. Отсюда мне была видна маленькая деревянная дверца. Что же находилось за ней? Почему отец запер вход в свой подвал?

Не в силах справиться с любопытством, я вскочил с кресла, решив взломать эту дверь. Конечно, это было легче сказать, чем сделать… Но после нескольких безуспешных попыток мне удалось-таки вышибить дверь ногой. Она упала вперед и с шумом скатилась вниз по ступенькам маленькой деревянной лестницы. Когда эхо от ее падения наконец стихло, я медленно переступил порог и стал на ощупь искать выключатель.

В подвале наконец вспыхнул свет, и передо мной открылось самое необычное зрелище, какое только можно себе представить. И это – в подполе деревенского дома в Воклюзе. Я сразу понял, что странное ощущение, не оставлявшее меня после встречи с нотариусом, было вполне оправданным.

В то время как весь дом был чисто убран и почти пуст, в подвале царил неописуемый бардак. Словно отец жил только здесь и вообще купил дом только ради этой удивительной комнаты со сводчатым потолком.

Полки, готовые рухнуть под грудами книг, занимали три стены из четырех. Книг здесь было даже больше, чем в парижском собрании, которое отец продал. Сотни томов, расставленных и сваленных в кучу без всякого видимого порядка. На четвертой стене были как попало приколоты кнопками газетные вырезки, фотографии и рукописные листки, образующие хаотическое нагромождение. Это напоминало служебную комнату в районном комиссариате полиции, где копятся день за днем всевозможные дела. А в центре стены, между бумагами, сверкали две широкие рамы.

Я спустился по лестнице, больше походившей на стремянку, и увидел две картины. Одна представляла собой довольно точную копию «Джоконды», вторая – старинную гравюру с множеством тщательно выписанных деталей.

Сдвинув брови, я сошел с последней ступеньки.

Посреди этой сырой и темной комнаты стояли козлы, на которых лежали две больших доски, также заваленные грудами старинных и современных книг: некоторые из них были открыты, другие опасно накренились, грозя обвалить всю стопку. И на полу стояли целые штабеля посреди чудовищной свалки из пустых бутылок, опрокинутых стаканов и чашек, скомканных бумаг, разбухших папок, коробок, набитых доверху корзинок с мусором.

Я медленно двинулся к центру комнаты, стараясь ничего не задеть. Стал разглядывать корешки книг, сваленных на козлы. Здесь было много исторических сочинений: мне бросились в глаза такие названия, как «Церковь в эпоху первых христиан», «Иисус и его время», «Арабы в Истории», «Магомет и Карл Великий». Были труды об инквизиции и папстве, книги по искусству – из них многие о Леонардо да Винчи. Но большей частью издания этой подвальной библиотеки имели отношение к эзотеризму, тайной истории и разным оккультным наукам, что казалось совершенно невероятным – от отца я такого не ожидал. Здесь были все мало-мальски известные трактаты, которые должен иметь любой уважающий себя оккультист. Каббала, франкмасонство, тамплиеры, катары, алхимия, мифология, философский камень, символы… Все, что глубоко презирал мой отец, – по крайней мере, такое впечатление сохранилось у меня о нем, картезианце и атеисте.

Никакого Дюма, никакого Жюля Верна, ни одной из книг, составлявших некогда предмет гордости и радости для отца. Как решился он продать полную коллекцию фюрновских изданий Бальзака, накупив взамен массу дешевых книжонок карманного формата? Эта библиотека не могла принадлежать коллекционеру – только студенту или исследователю. Для них издатель не имеет никакого значения, важен лишь текст. И самым невероятным выглядело то, что объект исследования был очевидным образом связан с эзотеризмом…

  11