Особенно,... 
64 
– Двойной, – добавил я и тоже попытался улыбнуться.
Она захлопала в ладоши и жестом подозвала официанта. Сделала заказ, и мы оба примолкли, пока нам не принесли выпивку. Наверное, от смущения.
– Простите, что я на вас так напала, – робко произнесла она, пригубив свой «Космополитан».
– Да нет, вы правильно поступили. Я действительно не могу расслабиться… Знаете, дешевая психология порой не лишена смысла… Думаю, мне в самом деле надо избавляться от чувства вины.
В ту же секунду, в завершение этого странного дня, в сумраке этого роскошного бара, Софи наклонилась ко мне и поцеловала. В губы. Долгим поцелуем.
Я позволил ей это. Бессильный. Ошеломленный. Восхищенный. Потом она откинулась на спинку кресла, широко улыбнулась мне, отпила глоток из бокала и, не выпуская соломинку изо рта, бросила:
– Неплохо для лесбиянки, а?
И захохотала. Но это не был насмешливый смех. Он был восхитительный. Всех нюансов я в своем изумлении просто не улавливал.
Я залпом выпил стакан неразбавленного виски.
И тоже расхохотался. Словно невероятное напряжение, не отпускавшее нас несколько дней, наконец спало. Секундная передышка в нашей исступленной гонке.
А для меня еще и поцелуй, на который я даже надеяться не смел.
Мы надолго умолкли, пока Софи не решилась заговорить вновь.
– Я все же успела продвинуться с переводом, – заявила она совсем другим тоном.
– Превосходно! И что вы там нашли? – поторопил ее я, стараясь как можно более небрежно развалиться в кресле.
По правде говоря, мне было трудно думать о чем-то ином, кроме ее поцелуя, но следовало смириться с обстоятельствами. Софи твердо стояла обеими ногами на земле. Для нее жизнь была простой. Она не лгала, не притворялась. И не задавалась вопросами, которые так мешали мне. Свидетельством чему был этот самый поцелуй.
– Пока ничего конкретного сказать вам не могу. Самое трудное – это понять текст. Его можно перевести только с помощью заметок вашего отца. И, откровенно говоря, мне нужны дополнительные материалы, чтобы уточнить некоторые факты.
Я уже давно забыл, как сладок такой поцелуй. Простой поцелуй школьницы. Не те разнузданные поцелуи, которыми я обменивался с мимолетными ночными подружками в своей нью-йоркской постели. Настоящий, простой поцелуй. Поцелуй любви.
– И на чем же вы остановились? – рассеянно спросил я.
– Я пока в самом начале. Дюрер дал зацепки, позволяющие проследить историю Йорденского камня, и ваш отец кое-что выяснил, но этого недостаточно. Если я правильно поняла, Дюрер утверждает, что тот, кому Иисус вручил эту загадочную драгоценность – Иоанну, Иакову или Петру, значения не имеет, перед смертью доверил ее сирийским монахам. Я должна подтвердить или опровергнуть эту гипотезу, найти какие-то следы в истории… Честно говоря, в отеле я ничего сделать не смогу. Мне нужно поработать в библиотеке.
– Я мог бы вам помочь, – предложил я.
– Нет. Вы должны заниматься микрофильмом. История с ессеями, это просто потрясающе!
– Но мне нельзя возвращаться в Национальную библиотеку! Слишком опасно…
– Да, – согласилась она, – но вы ведь узнали имя человека, отдавшего микрофильм в библиотеку. Вы могли бы встретиться с ним. Чтобы посмотреть, совсем он сбрендил или же это серьезный тип.
– О'кей.
– Вы ведь запомнили его имя?
– Кристиан Борелла, – подтвердил я.
– Очень хорошо. Постарайтесь найти его. А я тем временем буду трудиться в Бобуре.
– Хорошо, шеф.
– Зайдем сначала в интернет-кафе и пообщаемся со Сфинксом. Потом вы займетесь поисками автора микрофильма.
– Ладно, двинули, – согласился я, поставив стакан на столик.
Софи пристально взглянула на меня. Я прекрасно знал, что означает этот взгляд. Она спрашивала, все ли в порядке. Спрашивала, не сержусь ли я на то, что она меня поцеловала. Я ответил ей улыбкой. Мне было хорошо.
– Типы, взломавшие ваш компьютер, – профи, а не мальчишки-шалунишки. И похоже, действовали они с территории Соединенных Штатов, но пока я не могу это подтвердить.
Софи выбрала модное интернет-кафе, расположенное в центре авеню Фридланд. Гигантский зал, погруженный в полумрак, обстановка, напоминающая одновременно ночной клуб в стиле рококо 80-х и зал для платных видеоигр в Лос-Анджелесе. Неоновые лампы, мерцание, блики, бледное свечение мониторов – все в этом логове было пронизано фосфоресцирующими лучами. Вдоль стен рядами стояли компьютеры, перед которыми сидели возбужденные подростки в наушниках, с невидящим взглядом – они строчили из автоматов «узи» или Калашникова по монстрам, то и дело возникающим на экране. Суровый парень лет тридцати проводил нас к свободному компьютеру. Длинноволосый, с покрасневшими и запавшими глазами за стеклами очков в толстой оправе, он походил на человека, который уже несколько дней ничего не ел и не пил. Его худое тело болталось в слишком длинной рубахе и слишком широких штанах. Следуя за ним, мы поднялись по узкой винтовой лестнице на галерею, и он указал нам наше место:
64 
