Особенно,... 
77 
После таких слов мне оставалось только прослезиться, благословить его и умереть. Я привычно предпочла четвертый вариант:
– Ни за что! Будешь знать, как обманывать друзей.
– Ты права. Никудышный из меня Повелитель, – покаянно сказал он.
– Я этого не говорила, – возразила я.
– Говорила. Вчера, в подвале.
– Я хотела убедиться, что ты не выберешься из подвала, даже очень разозлившись, – призналась я, расплываясь в улыбке.
– Сейчас-то я не в подвале, – сказал он, выразительно разминая пальцы. – Но как тебе удалось меня туда заманить?
– Уже три тысячи лет маги совершенствуют телепатию… и способы защиты от нее.
– Так ты мне лгала?! – возмутился Лён.
– Отметь, тоже лгала.
– Да, хороши же мы оба! Вот, возьми. – Медный браслет заскользил по одеялу, скатываясь мне под бок. Я торопливо повернулась, не давая ему затеряться в складках одеяла, и тут только вспомнила, что я, собственно, умираю – не может же человек жить с пробитым сердцем!
Я восприняла отсутствие адской боли как приговор, не подлежащий обжалованию. Очевидно, я доживала последние минуты милосердной агонии. Я восхитилась своим мужеством… и поразилась равнодушию Лёна. Где сдавленные рыдания? Где глаза, опухшие от бессонных ночей? Где пролысины от вырванных клоков волос? Он, правда, покусывал губы… но все равно засмеялся.
– Надеюсь, это у тебя нервное? – подозрительно спросила я, украдкой ощупывая забинтованную грудь. В боку стрельнуло. – И прекрати читать мои мысли!
– Не хочется тебя разочаровывать, но ты, к сожалению, не умираешь.
– Как это – не умираю? – возмутилась я, садясь и стыдливо натягивая одеяло по самый подбородок. Узкая полоска бинта проходила как раз под грудью, сбоку прощупывался бугорок тампона. – Он меня прямо в сердце пырнул!
– Не в сердце, а в бок. Лезвие скользнуло по ребру, прошло под кожей и выскочило через полтора вершка. Проверь, если хочешь.
Странно, я могла поклясться, что получила смертельную рану. В пылу схватки, конечно, ощущение боли искажается, но обычно наоборот – люди не замечают лишних дыр, пока не падают замертво. Вот уж не знала, что окажусь такой неженкой – чуть не отправилась к праотцам из-за пустяшной царапины.
– Я долго спала?
– Сутки и половину дня. Сядь поудобнее, я принесу тебе обед.
Безобразие. У меня была такая эффектная кончина – под пение соловьев, аромат цветов, журчание воды, на руках у красавца-мужчины – и на тебе. Ну где еще, скажите на милость, я смогу почить в подобной обстановке?
– А ты почаще приезжай в Догеву, – предложил Лён. – Мы всегда будем рады обстряпать это богоугодное дельце.
* * *
Неделя перед отъездом пролетела как один день – яркий, красочный, чудесный. Быстро заживающая рана не мешала верховым прогулкам, и мы с Лёном побывали в долине Семи Радуг, подгадав к короткому дождю, на исходе расцветившему небо даже не семью – девятью радугами, причудливо изломанными «эффектом черновика»; прошлись по берегу затянутого туманом озера, из которого доносился журчащий смех невидимых русалок; подманили-таки упрямого единорога, и он нехотя позволил мне благоговейно погладить жеребенка по шелковистой спинке… А по вечерам прямо на площади закатывались грандиозные пиры, на которые стекались все обитатели Догевы – и вампиры, и вернувшиеся люди, и эльфы с гномами, и даже волки, улучив момент, вскакивали на уставленные яствами столы и угощались в свое удовольствие. Пожалуй, я стала самым уважаемым человеком в Догеве после Лёна и Старейшин. Но они – вампиры, так что я смело могла величать себя самым уважаемым человеком вообще.
Учитель в Догеву так и не приехал, ограничившись долгим телепатофонным разговором с Лёном, а на исходе недели явился бледный, поминутно вздрагивающий гонец с письмом для меня. Представляю, сколько ему посулили за десятимильный перегон от Камнедержца до Догевы. Бедолага вцепился в меня мертвой хваткой и не отходил ни на шаг, пока я не проводила его до внешней границы, а там пустил коня таким бешеным галопом, что пыль у моих ног не успела еще осесть, а гонец уже скрылся из виду, оставив за собой расползающуюся серую полосу поперек прорезанного дорогой луга.
Выпроводив гонца, я распечатала письмо и, сдавленно хихикая, насладилась пространной одой в свою честь, подбитой длинным списком трав и кореньев, которые я должна была выклянчить у Лёна для факультета Травников.
Меня заинтересовала одна фраза, и я отправилась на поиски Лёна. Это всегда было трудной задачей, и я обошла пять или шесть его излюбленных мест, пока совершенно случайно не наткнулась на Повелителя возле кузницы. Он чистил скребницей черного огрызающегося жеребца, поминутно отпихивая локтем его нахальную морду.
77 
