Последние отзывы

  9  

– Боже мой, – сказал Мазур. – Неужели у вас есть на меня нечто компрометирующее?

– Я имею в виду, приличный моряк не отказался бы посидеть со старым затворником как следует за ромом...

– Что поделать, – пожал Мазур плечами. – Я ведь тоже пью размеренно – раз в три недели. Еще полторы недели до урочного часа. Согласитесь, ведь это ваша теория – о том, что пить нужно размеренно?

– Раз в три недели – это не размеренность. Это, по сути, абстиненция... – с глубочайшей убежденностью объявил мистер Джейкобс и в два счета разделался с последней третью. – Мельчает молодежь, мельчает... Вот кстати, о презренном металле. Если у тебя есть деньги, старина, мог бы сводить куда-нибудь девушку вечерком. Право слово, я своим постояльцам никаких ограничений не ставлю, я человек широких взглядов... – и он медленно собрал толстую физиономию в гримасу, должно быть, казавшуюся ему плутовской. – Будьте, как дома, милые молодые люди...

– А в самом деле, Дик, – обернулась Гвен, снимая с плиты черную сковородку с аппетитно скворчавшим содержимым. – Не самая глупая идея...

И выжидательно улыбнулась, с подначкой глядя из-под рассыпавшейся челки не самыми невинными на свете серо-зелеными глазищами. Приятная была девочка, и с Мазуром откровенно заигрывала – что за курорт без легкого романа? – но он предпочитал не форсировать события в связи с непроясненной пока общей ситуацией. Плавали – знаем. Случалось, такие вот улыбчивые девочки и в спаленку увлекали, и платьице с себя начинали сбрасывать, а потом поднимали истошный визг, будто их насилуют, словно из-под земли, выныривали хмурые верзилы, стремясь отяготить компроматом... Что там далеко ходить, во время недавней командировки именно так и стряслось на не столь уж далеком отсюда острове...

– В самом деле, своди меня куда-нибудь, – сказала она, все так же беззаботно щурясь. – Одной неудобно как-то, еще примут не за ту...

В английском, как известно людям посвященным, нет ни «ты» ни «вы». «You» означает и то, и другое, вся хитрость в интонации и тому подобных тонкостях. Но в данном случае это было именно «ты».

– Мы, австралийцы, парни неторопливые, – сказал Мазур. – Я все это время набираюсь смелости. Как только решусь, непременно скажу...

Он улыбнулся – широко, открыто, честно, как и полагалось бесхитростному морячку – кивнул и направился в коридор. Успел еще услышать, как добросердечная Гвен пытается уговорить мистера Джейкобса отведать хотя бы кусочек яичницы, а тот, как обычно, невозмутимо отвечает, что и еду нужно принимать размеренно, то есть раз в сутки, и урочный час еще далеко.

Идиллия, подумал Мазур. Милые, незатейливые люди, теплые, домашние отношения... кто ж секретки ворошил-то? Предположим, при некоторой ловкости не так уж трудно кому-то постороннему проскользнуть бесплотной тенью на второй этаж мимо впавшего в нирвану мистера Джейкобса – но вот Гвен почти все время дома, спиртного не трескает, валяется и читает что-то, и уж она-то непременно заметила бы постороннего злоумышленника...

Он поднялся по скрипучей лесенке, повернул в замке большой старомодный ключ с двумя бородками, вошел, закрыл за собой высоченную тяжелую дверь. Посмотрел вправо и печально покривил губы: это уже хамство, знаете ли... По отношению к жильцу, аккуратно вносящему оговоренную плату – это неприкрытое хамство с любой точки зрения...

Входнаясекретка была снова нарушена. Кто-то в его отсутствие вновь заходил в комнату. Неймется кому-то...

Настроение вмиг испортилось – не особенно, но все-таки. Мазур, сердито пофыркивая, подошел к окну – распахнутому настежь, прикрытому легкими бамбуковыми жалюзи – посмотрел сквозь щелочки на другую сторону улицы, где, как выяснилось, располагалось логово. Гнездо путчистов, мать их.

Монументальными заборами здесь окружать жилые дома было совершенно не принято – и поскольку вокруг зловещего гнезда возвышался чуть ли не двухметровый забор из рифленой жести, раньше здесь и точно была какая-то мастерская или склад. Ну, вполне разумная предосторожность: и в этих райских местах немало охотников до чужого добра...

Небольшой одноэтажный домик, столь же старинный, как и очередное пристанище Мазура – и довольно большой ангар из той же жести, с двустворчатой дверью, куда запросто может въехать даже нормальный грузовик, благо и высота двери позволяет. Полдюжины пальм в качестве озеленения. Сонное, ничем не примечательное местечко. Раньше Мазур особенно не приглядывался, конечно, к соседям, но все же по въевшейся привычке краем глаза фиксировал все, что происходит вокруг, – и не помнил ни многолюдства, ни шума. Кто-то однажды выходил на улицу, кто-то ходил по двору – вот и все признаки жизни.

  9