Последние отзывы

  55  

На проходной вместо прежних караульных уже стояли те же морпехи – а караульные, держа руки на затылках, устроились на корточках лицами к стене. Судя по тому, что Мазур видел мельком, обошлось без перестрелок и потасовок.

Самое смешное, что в городе ни о чем еще не подозревали – на тротуарах полно пешеходов, машины ездят как ни в чем не бывало… Колонна неслась по осевой, лавируя в потоке – правда, без особой деликатности. Время от времени головной броневик без всяких церемоний отшвыривал с дороги замешкавшуюся легковушку под отчаянный лязг раздираемого железа и разноголосый стон клаксонов. Пешеходы, с африканской беспечностью шатавшиеся по проезжей части, испуганными воробьями брызгали из-под колес, вопя и совершая дикие прыжки, что твои антилопы…

Какой-то придурок, видом похожий на полицейского регулировщика, метнулся им наперерез, свистя и махая жезлом. Его благородно не стали наматывать на колеса – попросту объехали, пронеслись на красный сигнал светофора, влетели на тротуар, распугивая ополоумевших пешеходов, смаху пересекли обширный зеленый газон, посреди которого возвышалась бронзовая статуя благообразного африканца штатского вида, в наряде девятнадцатого века. Мазур машинально отмечал ориентиры – в число коих входил и этот памятник. Лихобаб наполовину высунулся из люка, прочно утвердясь в решительной позе не хуже любого монумента.

При выезде с площади им попыталась заступить дорогу старенькая легковушка, судя по раскраске и динамикам на крыше, имевшая какое-то отношение к правоохранительным органам. Головной броневик треснул по ней от всей души утюгообразным носом, наподдав так, что ретивые полицаи отлетели метров на десять – и летели бы дальше, да впечатались багажником в стену дома, что машинешку добило окончательно, и она в секунду обрела вид мятой консервной банки.

Ага! Серое трехэтажное здание колониальной постройки, начала века, с шестью колоннами у входа и характерной башенкой на крыше – очередной ориентир… Машины пошли медленнее, свернули налево, направо, еще раз налево, распугали табунок молодых людей студенческого вида – те исправно брызнули в стороны, бросая стопки каких-то книжек – отчаянно визжа покрышками, свернули за угол.

И Мазур наконец узрел цель – длинное двухэтажное здание, серо-сизоватого цвета, вытянувшееся буквой «П», окруженное обширными газонами. Колонна рванула к парадному входу, перед которым стояла на невысоком каменном постаменте пушка времен гражданской войны в США с горкой ядер.

По обе стороны от входа повисли флаги – государственный и какой-то еще, гораздо более пестрый, очевидно, армейский. Двое часовых у входа – белоснежные шлемы, начищенные до зеркального блеска ботинки, винтовки с примкнутыми штыками – так и остались стоять болванчиками, то ли устав блюли, то ли оцепенели от неожиданности.

Головной броневичок развернул башню и лупанул длинной пулеметной очередью по окнам второго этажа – только стекла брызнули. Тут часовые опомнились – и, побросав винтовки, кинулись в разные стороны, быть может, полагая, что стали свидетелями очередного военного переворота, в котором не хотели участвовать ни в каком качестве. Через пару секунд их и след простыл.

Четыре машины выстроились шеренгой неподалеку от парадного входа в одно из зданий здешнего военного министерства. Что-то звонко щелкнуло, шумно затрещало, и динамики взорвались гитарными переборами вперемешку с чьим-то мастерским нажариванием на баяне, и хриплый бас заорал, определенно под Высоцкого:

• – Который день шагаем твердо,
• твердо, твердо!
• Нам не дают ни жрать,
• ни пить, ни спать!
• Но что поделать, если мы – когорты,
• мы – когорты,
• изволь рубить, изволь
• маршировать!
• Ни одного, ни одного
• удара мимо!
• Пусть я убит, но легион —
• непобедим.
• Когорты Рима, императорского
• Рима за горизонт распространяют
• этот Рим!

Новые пулеметные очереди – на сей раз с обоих броневиков – вновь крест-накрест прошлись по зданию, обеспечивая стекольщиков работой на неделю вперед. Летела каменная крошка, рушились осколки. Кое-где в окнах появлялись на миг испуганные рожи. Динамики ревели в полном соответствии с рекомендациями хитромудрых армейских психологов.

• – А нам бы бабу, нам бы бабу,
• нам бы бабу, а нам бы всласть говядинки
• пожрать!
• Но Цезарь рявкнул: «Вам пора бы,
• вам пора бы
• за славный Рим со славою,
• опять же, подыхать!»
• Ну что поделать, что поделать,
• коль приперло!
• Опять когорта на мечи пошла.
• И я стараюсь пересохшим горлом
• Орать припев про римского орла…

И пулеметные очереди. И рев динамиков, услаждавших уши всех в округе плодами трудов какого-то таланта из батальона Лихобаба. Вполне возможно, психологи были правы. Пальба, то и дело сменявшаяся бравой хрипатой песней, была явлением жутким и непонятным. Это ни на что не походило – ни на прямую атаку, ни на очередной путч – и безусловно повергало умы в смятение…

  55