Особенно,... 
76 
Одесную, то бишь справа, на возвышении располагались невысокие столики темного металла с утопавшими в коврах ажурными ножками. Возле них стояли столь же ажурные и совсем низенькие скамеечки, на которых лежали бордовые подушки с золотистыми кистями. На одной из таких подушек восседал очередной бородач, заметно старше провожатых, в круглой черной шапочке. К этому человеку направился бородач из машины, а следом за ним двинулись Мазур и Тимош.
Значит, шпионские игры кончились, никуда их больше не повезут. Потому как человек в шапке был тот самый – в досье, которое листал Мазур, имелись и фотографии. Невысокий, широкий в кости, с бычьей шеей. Выглядит лет на десять старше Мазура, хотя они без какого-то года ровесники. На левой руке не хватает двух пальцев – это сейчас хорошо заметно, руки он держит на виду. А еще, как помнил Мазур из скурпулезнейшим образом проштудированного досье, у него от локтя к плечу тянется двойной шрам. И еще он довольно заметно хромает – когда-то был ранен в правую ногу.
Имя – Лом-Али Зелимханов. Воевал и в первую чеченскую, и во вторую. В полевые командиры даже не выбивался, попал сразу. Еще бы: с его-то опытом кадровой службы в Советской Армии… и не где-нибудь служил при Советах, а в десантных войсках. И дослужился, между прочим, до майора… Из лесов Зелимханов вышел с приходом к власти в Чечне старшего Кадырова и сразу махнул за границу, с тех пор там и сидит безвылазно.
Мазур знал, что он лично убивал русских солдат, не говоря уж про то, что посылал своих боевиков закладывать фугасы и всяческими другими способами подрывать и уничтожать наших солдат.
Враг.
Перед ним сидел, перебирая четки, самый настоящий враг, сполна заслуживший высшую меру наказания, и у Мазура не дрогнула бы рука свернуть ему шею… Тем более – вот она эта шея, только дотянись. Но нельзя, мешают, понимаешь, интересы дела…
Они пересеклись взглядами. Похоже, чеченец догадался о мыслях русского гостя. То-то усмехнулся в бороду.
– Это мой сын, – он показал на присевшего рядом бородача из машины. – Его зовут Рамзан… как того самого. Он не говорит по-русски. Зачем ему русский? Он будет жить здесь, здесь будет бизнес делать. Пока в Ичкерии Кадыров, ему туда путь закрыт…
Ну да это нам известно. В досье было сказано, что род Зелимхановых с родом Кадыровых кровники. Правда, повод, по которому насмерть перессорились эти чеченские Монтекки и Капуллети, составители досье не указали. Вряд ли забыли – скорее, не смогли найти. Кстати, из-за своей вражды с Кадыровым Зелимханов пользуется большим авторитетом у непримиримых… Если сын, по словам отца, по-русски не разумеет совершенно, то сам Зелимханов на «великом и могучем» говорил великолепно, разве что с небольшим акцентом. Ничего удивительного – в советской армии русскому языку обучали качественно. Как нигде еще. Методом полного погружения. Уроков не забудешь до могилы.
– Мои имя вы знаете, свои можете не называть, – сказал бывший полевой командир, вертя в покалеченной руке четки. – Мне они ни к чему, только голову засорять. Ну что мне с того, что ты, скажем, Иван, а ты – Петр. Меня попросили проконсультировать. Я проконсультирую и забуду вас навсегда.
«Ага, попросили, – мысленно усмехнулся Мазур. – Любят восточные люди красивые словеса разводить. Сказал бы честно – купили. Стал бы ты встречаться, если в просьба не была подкреплена баблом».
– Знаете, что это за место? – Зелимханов взмахнул четками.
Мазур провел взглядом по стенам, на которых висело множество небольшого размера цветных картин в тонких деревянных рамах. Под каждой картиной имелась бирка с ценой, при желании любую можно было купить.
– Мастерская какая-то, – осторожно предположил Стробач.
– Не какая-то, а «Дом Абасси»! Названа в честь основавшего ее мастера. Это было еще в шестнадцатом веке. Тогда зародилась исфаханская школа миниатюры. Между прочим, знаменитая на весь мир. И четыре века без перерыва, чтобы не происходило с этой страной, здесь, в этом доме, пахло краской, и учителя отвешивали ученикам подзатыльники, передавая им секреты мастерства. Посмотри на картины на стенах. Исфаханскую миниатюру легко отличить от любой другой – по легкому мазку, по скупой подцветке, такой, словно экономятся краски… Что, русский, удивлен? – Зелимханов смотрел на Мазура. – А ты думал, я только убивать умею? Вы, русские, любите изображать чеченов зверями. Причем зверями тупыми и злобными…
76 
