76 
Разумеется, как экономка, она была виновата. Эта мысль заставила ее улыбнуться.
Он вдруг уселся на землю, скрестив ноги, и она увидела его задумчивую физиономию.
— Гиффорд знает, что твой брат — Капитан Дрейк.
Она хотела было опровергнуть это, но ведь перед ней был Кон.
— Я знаю. Мне он тоже сказал. — Она села.
— Почему? — спросил он.
Она замерла, не зная, как ответить на его вопрос. Но здесь, не в доме, а на освещенном солнцем утесе, перед ней был тот, которому она могла рассказать все.
— Он хочет стать моим любовником.
— Что-о? — воскликнул он, и глаза его посветлели от злости.
— У него есть повод, — быстро сказала она, понимая, что говорит больше, чем хотела сказать.
— Ты его поощряла? — Хотя он не двинулся с места, ей показалось, что расстояние между ними увеличилось. А если рассказать ему все, то это, возможно, навсегда оттолкнет его от нее. Тем не менее она решила быть честной. Глядя в сторону, она начала рассказывать:
— Несколько лет назад я совершила ошибку с одним человеком. Я… Я думала, что хочу заняться с ним любовью. Но я ошиблась.
Силы небесные! Как люди умудряются говорить о таком?
Скажи просто и без затей.
Она посмотрела ему в глаза:
— Я сама позволила одному офицеру заняться со мной любовью. Нет, это не было любовью. Я его едва знала. Назови это как хочешь. Это была моя идея, хотя уговаривать его не пришлось.
— Ну, в этом я уверен, — сказал он, но по его тону трудно было судить, как он к этому относится.
— Насколько я понимаю, он рассказал об этом случае Гиффорду, умирая в лазарете, поэтому Гиффорд решил, что я этим занимаюсь постоянно. — Она пожала плечами. — И теперь он хочет, чтобы я это делала с ним. А он за это обещал смотреть сквозь пальцы на дела Капитана Дрейка и «Драконовой шайки».
Она боялась его реакции, но испытывала большое облегчение оттого, что лишила Гиффорда возможности шантажировать себя этой тайной. Ей также стало легче, когда она смогла наконец рассказать о том мучительном событии.
Но рассказать Кону?
Уж не спятила ли она, доверив столь опасную тайну этому новому Кону?
— Я сотру его в порошок, — с холодной решимостью заявил он.
— Не надо! — Она схватила его за руку.
Серебристо-серые драконовские глаза глянули на нее.
— Не надо? Понятно. Значит, ты не прочь?
— Нет, конечно, я не хочу! — Она все еще держала его за руку. Кажется, она впервые прикоснулась к нему. — Только не вызывай его на дуэль. Я не вынесу, если тебя ранят.
Он рассмеялся:
— Значит, ты не очень-то веришь в меня?
— На дуэли любой может быть убит! А я не хочу, чтобы убивали даже его. Я его презираю, но смерти он не заслуживает.
Он на мгновение закрыл глаза, потом взглянул на нее:
— Сьюзен, я граф. Мне не нужно вызывать Гиффорда на дуэль, чтобы посчитаться с ним. Если я захочу, чтобы его отправили в Корнуолл, я могу это сделать. Я могу отправить его в Индию, или на вест-индские рудники, или охранять Мэла Клиста на каторге. Если я пожелаю, чтобы его вышвырнули со службы, это я тоже могу устроить.
— Но это будет несправедливо.
— В мире нет справедливости. Так что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил он и, мгновение помолчав, добавил: — Думаю, я мог бы даже попробовать сыграть роль святого Георгия.
Он сказал это как бы вскользь, но на нее нахлынули воспоминания.
Они находились не в Ирландской бухте и оба были полностью одеты, но она знала, что он, как и она, сразу же перенесся в другое время…
— Я не девица, — сказала она, поняв, что говорит чудовищную глупость.
Губы его дрогнули в улыбке.
— Я, кажется, знаю об этом.
— Я хотела сказать… — Вдруг стало очень важно, чтобы между ними не осталось ничего недосказанного. Только правда. — Были другие.
— Ты только что рассказала мне об этом, не так ли?
Ей хотелось внести ясность, сказать, что их было всего двое и всего два случая.
— У меня тоже были другие, — тихо сказал он. — Причем гораздо больше, чем у тебя.
— Не сомневаюсь. И я рада этому.
Она говорила что-то не то. Ее слова почему-то приобретали неправильное значение. Она поднялась на ноги.
Он тоже встал.
— Почему ты рада?
— Я не хочу, чтобы ты страдал из-за того, что я сделала в тот день. Прости меня, Кон.
Какие жалкие, какие неубедительные слова!
Он отвернулся, вглядываясь в морскую даль.
— Все это было так давно, Сьюзен. Трудно себе представить, что могло бы выйти из этого, не так ли? Два пятнадцатилетних подростка. Я был младшим сыном, и мне предстояло самому проложить себе дорогу в жизни. А ты — юная леди, совсем еще неготовая вступать в самостоятельную жизнь.
76 
