Последние отзывы

  25  

– В те времена я был еще ребенком, – сказал Теофраст. – Увы…

– А я служил оруженосцем у комтура^[19], и было мне… – Ротгер на миг задумался. – Сколько же мне было? Сосчитаем… Да, точно – пятнадцать лет.

Туманный намек Теофраста на науку, которая помогла ему вычислить место засады, патер не понял и хотел продолжить расспросы, но тут появился эконом и два монаха, которые сноровисто сервировали стол и добавили свечей – уже начало темнеть. Быстро ополоснув руки и лицо от дорожной пыли и еще быстрее пробормотав слова молитвы, Ротгер и Теофраст с жадностью набросились на яства, запивая их поистине богатырскими порциями молодого виноградного вина. (Вино – пять бочек – доставили с оказией, которой оказался брат Бенедикт).

Кроме вина, обоз доставил в монастырь свечи, порох, пять кулеврин^[20], два десятка кремневых ружей, а также свинец и формы для отливки пуль. Теперь монахи два раза в неделю упражнялись в стрельбе, радуя Алоизия и сильно раздражая приора – он был немолод, часто болел, а потому не любил шума, который мешал ему отдыхать и молиться. Но монастырь являлся форпостом католицизма во враждебном окружении схизматов, и монахи были обязаны защищать свою веру не только словом, но и оружием. В ответ на недовольство приора патер напоминал ему эту прописную истину, и старец, сокрушенно вздыхая, соглашался с его доводами.

Удалившись в свои покои, приор затыкал уши воском и предавался радужным воспоминаниям о прошлом, когда он был здоров и силен, зимы не были такими холодными, а ночи – такими бесконечно длинными. Из-за слабого здоровья он мало вникал в хозяйские дела монастыря, предоставив заниматься ими своему заместителю, патеру Алоизию. Однако, патеру было хорошо известно, что у приора есть доверенные люди, которые докладывают ему обо всем, что творится в монастыре, а главное, о промахах заместителя.

Это обстоятельство сковывало инициативу Алоизия, мешало выполнять поручения братства Креста и Розы, потому что его немощный и очень богобоязненный начальник, когда дело касалось веры, становился жестоким и непримиримым. Узнай приор о том, что Алоизий принадлежит к братству, у патера не осталось бы иного выхода, как принять быстродействующий яд. С еретиками – настоящими или мнимыми – католическая церковь и ее главный карательный орган – инквизиция особо не церемонились.

Насытившись, гости повели себя по-разному. Теофраст, который был слабее физически, а потому менее выносливым, нежели его старший товарищ, едва не уснул прямо за столом. Поэтому два монаха взяли сильно захмелевшего алхимика под руки и отвели в опочивальню.

Что касается Ротгера, то он лишь посмеивался, глядя на осоловевшего Теофраста, и не выпускал кубка с вином из рук. Патер втихомолку дивился способности рыцаря много пить и не хмелеть, однако помалкивал. Но Ротгер заметил удивление гостеприимного хозяина и охотно объяснил истоки стойкости своего организма перед винными парами:

– Мне довелось вместе с посольством нашего ордена почти год прожить в Московии. Должен сказать честно – тамошние рыцари и в драке, и в застолье настоящие богатыри. Немногие из наших рыцарей могли сравниться с ними в этом деле.

Ротгер ухмыльнулся и постучал костяшками пальцев по опустевшему кубку; юный монашек, который прислуживал за столом, заметив многозначительный жест гостя, поторопился наполнить кубок вином.

– Больно уж вина у русов крепкие, – сказал рыцарь с мечтательным выражением на лице. – Но я стал там одним из самых стойких среди охраны посольства. Год каждодневных тренировок не прошел даром.

– Схизматы, хлопы… – презрительно прошипел патер Алоизий, кровь которого тоже была изрядно подогрета спиртным. – С ними можно говорить только огнем и мечом! – продолжал он запальчиво. – Пока мы занимаемся словоблудием, они не дремлют. Под власть великого московского князя уже полностью перешли Чернигово-Северские земли, под ударами дружин московитов пал Смоленск, в очереди на присоединение к Московии стоит Рязанское княжество…

– Что верно, то верно, – охотно согласился Ротгер. – Но не нам судить деяния отцов нашей церкви и великого магистра. С их высокой колокольни виднее, куда путь держать. Мы еще свое наверстаем, в этом я уверен.

Не отрываясь, он опорожнил кубок и встал.

– Что-то душно стало… – сказал рыцарь, многозначительно глядя на патера Алоизия.

  25