54 
Вот только Мазуру эта мгновенная смена царственной особы на несуществующем здешнем троне не принесла никаких реальных выгод, если не считать потаенной гордости за дальнюю, как ни крути, родственницу. Как-то так все время выходило, что ему, несмотря на все маневры, не удавалось оказаться рядом с Ольгой или хотя бы один-единственный раз пригласить на танец. Его постоянно оттирали – разумеется, с соблюдением всех мыслимых светских приличий: то капитан завладевал ее вниманием, то помощник уводил танцевать, то сеньор подполковник вспоминал об общих знакомых из столичного высшего общества, втягивая Ольгу в пустейший, на взгляд Мазура, разговор – сплошное перечисление фамилий, поместий, вопиющих мезальянсов, удачных браков и балов в президентском дворце. Даже сухой, как вобла, негоциант оживился и увлекся настолько, что получил от столь же костистой супруги быстрый выговор украдкой.
Осознав тщету своих усилий и сообразив, что еще немного – и его потуги выйдут на свет божий, откроются публике и предстанут смешной суетой влюбленного недоросля, Мазур нашел в себе силы отказаться от безнадежного предприятия. Протанцевал с женой инженера (особой молодой и, в общем, приятной), светски побеседовал с Сеньорой Костистой (томно обмиравшей оттого, что она с бокалом шампанского в руке общается с самым настоящим дипломатом), рассказал Кошачьему Фреду старательно переведенный в уме на английский анекдот о марсианине в автобусе – после чего с чувством исполненного долга занял позицию у стола, где еще оставалось изрядно шампанского (и, по заверению капитана, запасы можно было в любой момент пополнить). Рядом столь же решительно бросили якорь Фред (прикипевший к одной из двух бутылок виски, выглядевших среди шампанского парочкой вагабундос[20], невесть как затесавшихся в приличное общество) и Сеньор Мюнхгаузен, который ничуть не рвался танцевать и ухаживать за дамами, зато был не дурак выпить, а оросив спиртным душу, начинал плести свои бесконечные байки.
Вот и сейчас, бодро опустошив пару немаленьких фужеров, он пустился повествовать Мазуру с Фредом, как однажды собственными глазами видел на реке Уакалере безмятежно плывущую двадцатиметровую анаконду. Мазур дипломатично помалкивал, Фред откровенно похохатывал, а потом в отместку рассказал про первых голландских колонистов на будущем Манхэттене, которые, чтобы избавиться от лишних ртов, лютыми зимами по особенной, только им ведомой методике месяца на три замораживали своих бабушек, дедушек и прочих бесполезных едоков, а весной возвращали к жизни.
– Абсурд! – выкатил глаза Мюнхгаузен.
– А почему? – невозмутимо вопросил Фред. – Ты, парень, укороти свою анаконду, тогда я, глядишь, насчет голландских бабушек немного подысправлю... Квит на квит, а?
Обиженный Мюнхгаузен надулся, полностью переключив внимание на шампанское. Фред подтолкнул локтем Мазура и тихонько посоветовал со своей обычной простотой:
– Полковник, ты чего киснешь? Ты ее поведи гулять по палубе, а я этому петуху, если надо, ряшку почищу... Луна там, звезды, и прочие кайманы, вы ж с ней одного поля ягода, не то что я, кошачий антиквар...
Мазур взглянул на Ольгу, танцевавшую в объятиях пыжившегося от законной гордости помощника: тьфу ты, даже этот коробейник из Коннектикута заметил...
– Девочкам нужна романтика, как в Голливуде, – продолжал простяга Фред. – Типа того: я, мол, стою на мостике крейсера, гляжу на звезды, а на сердце так одиноко без чистой любви... Что я, не знаю, как моряки умеют? У меня кореш моряк, всех баб штабелями укладывал – так он на авианосце какой-то мелкий хрен пониже боцмана, а ты целый полковник... Не, точно, давай, я его отсеку, а ты веди девочку гулять, от нее ж умом можно рехнуться...
Мазура подмывало воспользоваться советом и принять посильную помощь неожиданного союзника. Не успел – помощник проворно сменил кассету, грянуло что-то томное, в ритме танго, и Мазура ухватила за руку решительно настроенная Мэгги:
– Пойдемте, полковник? Вы словно и не моряк, честное слово, – на женщин смотрите, как на фонарные столбы, вас и заподозрить могут в чем-нибудь другом, хотя я и не знала ни одного морячка, который был бы голубым...
– А вдруг? – сказал Мазур, положив руки ей на талию. – В конце концов, у вас в Штатах голубые нынче – уважаемое меньшинство, скоро, смотришь, и в большинство превратится...
– Надеюсь, обойдется, – отрезала Мэгги, прижимаясь к нему. – Если наш милашка Билли вваливает девочке за щеку прямо в Белом доме – Америка еще на традиционный секс не наплевала... Я вас шокирую, полковник?
54 
