40 
Подполковник аккуратно высыпал содержимое на скошенный капот «хонды», придержал левой ладонью, чтобы мелочевка не скатилась вниз.
– Кошелек. Косметичка. – Каждую поименованную вещь он клал назад. – Помоги, подержи. Ага, так… Сигареты, зажигалка… Ключи… Презерватив… – Он цепко глянул на Дашу и через ее плечо громко приказал, почти крикнул стоявшим у трупа: – Живо, карманы посмотрели! Шоколадка… А это что?
– Это собачий свисток, – уверенно сказала Даша. – Бесшумный. Человек не слышит, собака слышит. Ну да, у нее ж бассет, весь Шантарск знает…
Подошел сыскарь-районщик, протягивая за короткий ствол черный револьверчик:
– Газовый, товарищ подполковник. В правом кармане. И больше там ничего… Номера на стволе нет.
– Ага, и разрешения я что-то не вижу, – сказал подполковник сквозь зубы. – Ну да, Олечка Ольминская, общая любимица, себя такой канцелярщиной могла и не утруждать… Ты бы у нее ствол конфисковал, капитан?
– Да неудобно было бы как-то. Попросил бы вежливо выправить бумажку, и все…
– То-то. Это, конечно, не криминал, – он повернулся к Даше, понизил голос. – Это просто тот же набор, разве вот она была не пешком, а на колесах, и стволик без разрешения… А в паспорте, между прочим, штампик насчет прописки – на совершенно другой адрес. Пусть ищут хахаля… слышал, капитан? Давай в дом. Ну да, движок у машины, ребята говорят, был совершенно холодный, и снег на крыше, сама видишь… От хахаля она утречком выходила. Это уже, как в анекдоте – тенденция, однако…
– Мои где, в доме? – спросила Даша.
– Ага.
– Кто сообщил?
– Сержант говорит, женский голосок. Определенно испуганный. Прочирикали, что во дворе такого-то дома отирается опасный хулиган – и бросили трубку. Хулиган, мол, с поднятым воротом и вроде бы со шрамом на неприятной морде. Ну, патрули нынче дерганые, они и рванули во двор без особых вопросов. А когда въезжали, полоснули фарами аккурат по «хонде» – и узрели… Она еще теплая была. Ты что оглядываешься?
– Домик стоит наособицу, – сказала Даша. – Соседние далековато. Весьма далековато, а? Отсюда должны были звонить, ручаюсь, из этой роскошной свечки… – Она отвернулась, прошла три шага и громко сказала: – Шубку ей расстегните.
Кто-то громко присвистнул. Засверкала фотовспышка.
Под шубой на убитой был аккуратный, отглаженный мундирчик в обтяжку, с короткой юбкой, задравшейся, когда тело вытаскивали и перекладывали. Даша хотела распорядиться, но двое в штатском и без команды присели на корточки, высвобождая руки из рукавов. Светловолосая головка безжизненно моталась.
Полная офицерская форма нового образца, смахивающая малость на бундесверовскую – нашивка с трехцветным флагом на левом рукаве, золотые, парадные полковничьи погоны, эмблемы воздушно-десантных войск на уголках воротника – как нынче и принято, без петличек…
– Ну нет, – сказала Даша шефу. – Я готова поверить в любые чудеса, но только не в то, что Олечка Ольминская была полковником десанта…
– Какая-нибудь передача? – судя по лицу, ему очень хотелось выругаться, но он держался. – Значит, мы на сегодняшний день имеем одну «пионерку» и одну «полковника». В бога душу мать, но ведь должно же это что-то означать…
– Артемьев мне вчера сказал, что его доченька якобы была эскортницей, – сказала Даша. – Правда, она-то как раз единственная среди трех оказалась не ряженой…
– Ну-ка, подробнее!
– А нету никаких подробностей, – призналась Даша. – Я до него добралась вчера уже поздним вечером, он там увлеченно цапался с женой, возвестил громогласно, что в результате ее воспитания девка подалась в эскортницы, заглотнул ударную дозу и тут же вырубился…
– Пошли машину. Я им сам займусь. Вон там, в «семерке», мои хлопцы.
– Не надо, а? – сказала Даша. – Привезут его в состоянии жуткого бодуна, начнет блевать или гнать истерику – возись с ним… Я лучше к нему отправлю сейчас Славку, он у меня умеет с похмельными контакт устанавливать. А?
– Ладно. Славка сейчас работает на четвертом, там и ищи. А заодно проинспектируй, как там опрос продвигается. «Алмаз-ТВ» работает с шести утра, я туда сам поеду. В конторе встретимся. Марш! Все равно нечего тебе тут больше делать…
Он был прав. Даша, еще раз оглянувшись на распластанную фигурку в неожиданном, нелепом мундирчике, направилась к дому. У оцепления местах в трех имели место перебранки – омоновцы никого не подпускали к гаражам, и обитатели «свечки», неожиданно оказавшись отрезанными от любимых стальных коней, пытались бунтовать – но безрезультатно, конечно.
40 
