139 
– Сейчас посмотрим… – оживился Сварог.
– И последнее, государь. На снольдерском «Морском Короле» в Равену только что прибыл граф Раган…
– Ага, старый знакомый, – кивнул Сварог. – Надеюсь, не под своим честным именем путешествует?
– Ну разумеется, государь. Предъявил бумаги на имя простого дворянина, путешествующего «по собственным надобностям». Как водится, за ним внимательно наблюдали, не делая никаких попыток к аресту: есть неписаные правила, в отношении разведчиков столь высокого ранга не принято применять вульгарный арест… Что любопытно, его встречали здесь совершенно незнакомые мне люди. Я полагал, что все его особо доверенные лица и хозяева его личных конспиративных квартир мне известны наперечет… – развел Интагар руками с некоторой долей самокритичности. – Оказалось, у него здесь есть и запасные «потайники», ничем себя прежде не проявившие… Он сейчас в гостинице «Золотое дерево». Под плотнейшим наблюдением…
– Ну, посмотрим, – пожал плечами Сварог. – Пойдемте…
Человек в простом дворянском платье встал при его появлении – но не вскочил с холуйской поспешностью, а, скорее, с большим достоинством выпрямился. Жестом отослав министра полиции (как ни хотелось тому задержаться), Сварог придвинул кресло, уселся и с наработанными уже навыками величественно повел рукой:
– Вы можете сесть. Прошу без церемоний.
– Благодарю вас, государь, – степенно ответил ссыльный прохвост, усаживаясь.
Сварог откровенно разглядывал его: лет сорока пяти, недурен собой и невероятно благообразен, светловолос, с темными, почти черными бровями (что считается несомненным признаком породы), с красивой проседью на висках и гордой осанкой.
– Прежде всего, ваше величество, – заговорил первым герцог, – позвольте поблагодарить вас за восстановление справедливости в отношении моей скромной персоны. Я рискнул заключить, что именно вам обязан освобождением и даже привлечением к работе… в чем я нисколько не сомневаюсь, ибо слава о вашем уме и доброте долетела и до далекого, унылого Стагара…
Голос у него был низкий, приятный, прямо-таки обволакивающий. Если бы Сварог не читал собственными глазами толстенный список прегрешений герцога, сейчас нимало не сомневался бы, что перед ним сидит честнейший человек, оклеветанный злыми и подлыми завистниками. Бездна обаяния, честнейший, незамутненный взор, весь облик лучится добротой, безобидностью, верностью… Такой кому угодно способен повесить лапшу на уши и продавать эскимосам холодильники, а жителям Сахары – электрообогреватели. Понятно теперь, почему сумел облапошить такое количество народу, среди коего было маловато доверчивых дурачков, и почему добрых три четверти совращенных девиц вешались на шею без принуждения или угроз, даже кое-кто из злодейски похищенных из отчего дома…
А герцог, ободренный молчанием его величества, разливался соловьем – лесть была хотя и явственная, но не грубая, уж никак не примитивная. Скорее герцог выглядел умным человеком, который воздает должное другому, еще более умному, – и это опять-таки производило впечатление. Сварог с неудовольствием обнаружил, что ему все же приходится делать над собой некоторое усилие, дабы воспринимать этого прохвоста так, как герцог того заслуживает, судя по бесстрастным полицейским экстрактам…
В конце концов он решительно поднял ладонь:
– Достаточно, герцог… – И не удержался от шпильки: – Вы знаете, перед тем, как вернуть вас со Стагара, я просмотрел кое-какие бумаги, касающиеся вашей персоны. Очень подробные и обширные…
– Ах, ваше величество! – отозвался герцог прочувствованно. – Вы в благородстве своем и не подозреваете, сколь изощренны и подлы могут быть в своих надуманных наветах иные бесчестные людишки, мастера клеветы и обмана…
И он даже прикрыл глаза рукой, удрученный несовершенством нашего мира и злокозненностью его обитателей.
– А история с ожерельями маркиза Калагана – тоже навет? – проверки ради поинтересовался Сварог.
– С чьими ожерельями?
На благородном лице герцога ясно читалось, что он никогда в жизни не слышал этого имени и в глаза не видел никаких ожерелий.
Сварог мог и поверить – если бы не слышал доклада Мары, по его приказу проверившей достоверность кое-каких досье из богатейшего собрания министра полиции… Прохвост, конечно. Редчайший экземпляр… но ведь потому и понадобился, а? Именно потому, господа мои…
139 
