87 
Уже откатываясь в темноту, он почувствовал нестерпимую резь внизу живота. Теплая жидкость побежала по бедрам, вдоль икр, скапливаясь в сандалиях…
Сторож техникума обнаружил его через полчаса. Мальчик не отзывался, и старик приплелся взглянуть, что он делает так долго на решетке ограды. Тело мальчика висело неподвижно, и когда перепуганный сторож сообразил, что случилось, он подхватил его снизу, чтобы освободить горло, и так и остался стоять, не рискуя отпустить пацана.
До сих пор не ясно, почему его позвонки выдержали это испытание. Сторож стал звать на помощь, подошел один прохожий, потом другой. Скоро собралась небольшая толпа, преимущественно женщины, кто-то принес лом, но прутья ограды, чугун, толщиной в ножку стула, не поддались.
Рабочий в сатиновой рубахе и кепке-восьмиклинке авторитетно сказал:
«Резак надо, ребята. Газовый. У военных должон быть». Двое отделились от толпы и ушли в сторону проходной военной части, расположенной в том же квартале, а сторож продолжал поддерживать неподвижное тело на весу.
Первым к нему вернулся слух. Ничего не было, просто вокруг возбужденно говорили сразу много людей, и от этого ему стало немного легче. Он был не один.
Слов он не понимал, но слушать их было приятно. Потом проехала машина, что-то загремело, будто уронили тяжелый ящик, чуть погодя раздался сухой хлопок и что-то пронзительно зашипело.
Очень осторожно, так как глазные яблоки невыносимо горели, он попробовал приподнять веки — и сначала ничего не увидел, кроме множества радуг.
Потом постепенно начали проступать очертания предметов.
В поле его зрения оказалась широкая мужская спина в прожженном и залитом машинным маслом ватнике. Мужчина что-то делал, наклонившись. Шипение доносилось оттуда.
Внезапно он выпрямился, повернулся к мальчику, и его лицо оказалось совсем близко. Оно было совершенно черным, кроме мясистых, подвижных, как черви, губ, а глаза закрывали страшные синие очки, за которыми ничего не было.
Мальчик рванулся и в ту же минуту увидел, что мужчина держит в руке блестящий инструмент, изрыгающий фиолетово-синее бесплотное пламя. Сердце его затрепыхалось и забилось все реже, будто увязая в густом клейстере.
Мужчина перебросил свой инструмент в другую руку, растянул резиновые губы в ухмылке и вдруг быстрым хищным движением чиркнул твердым, как сталь, ногтем по шее мальчика и спросил низким, клокочущим голосом:
— Ну, пацан, где резать будем? Тут или малость повыше?
Вокруг засмеялись с облегчением, и сам сварщик из воинской части вдруг оглушительно загрохотал прямо ему в лицо, повторяя: «Ну, пацан, за тобой должок! Как ни посмотри, а с тебя, брат, причитается! От меня так не отделаешься!»
Он на секунду оглох, видя только эти вывороченные, шлепающие губы и вымазанное жирной машинной грязью лицо. Резкий чужой запах заставил его желудок сжаться в точку. Синее пламя приблизилось, и в ту же секунду он услышал отчаянный, звенящий крик матери: «Что вы делаете с ним!..»
Второй раз он очнулся уже в больнице, откуда две недели спустя его выписали совершенно здоровым. Даже психиатр поразился тому обстоятельству, что столь серьезное потрясение не оставило в душе ребенка ни малейших следов…
А тридцать восемь лет спустя идиот слесарь зацепил разводным ключом кран баллона с ацетиленом и в тяжелом и мутном воздухе февраля, двумя днями позже, возникло существо, которое Бурцев про себя назвал Темным, и были произнесены слова «долг», «цена» и «счет».
На рассвете, еще через сутки, он притормозил свой «пежо» на повороте окружной, не съезжая на обочину, чтобы не следить протекторами, вышел из машины и без труда догнал плохо одетую пожилую женщину, которая брела, пьяно покачиваясь и бормоча под нос, и даже не заметила, что он движется следом.
Двумя минутами позже он открыл счет.
В кармане дубленки Бурцева еще с вечера лежала цепная пила «Турист» — забавная игрушка, приобретенная им прошлым летом в Дубултах, где он отлично провел отпускной месяц с Еленой Ивановной Зотовой.
Всю жизнь он испытывал острый, особенный интерес к оригинальным режущим инструментам и к женщинам старше себя лет на десять…
Дверь подъезда за это время несколько раз открывалась, впуская и выпуская жильцов, но среди них не было никого, хотя бы отдаленно похожего на ту женщину, которую он теперь ждал. Из собак он отметил появление крупного холеного добермана и истеричной, беспорядочно мечущейся овчарки. И только около одиннадцати на ступени подъезда вперевалку выкатился скотч-терьер, сразу же взявший курс в сторону кустов за детской площадкой.
87 
