В ярости он даже пристукнул кулачищем по столу, отчего жалобно затрещала толстая дубовая доска, а бутылка и стакан перед д’Артаньяном подпрыгнули и зазвенели. Трактирщик был правильный – высоченный, широкоплечий, с мощными ручищами, толстым брюхом, полнокровным лицом и зычным голосищем. Именно такие хозяева постоялых дворов вкупе с трактирами и служат наилучшей рекламой своему заведению – испокон веков повелось, что путешественник относится с подозрением к худому и хилому трактирному хозяину, потому что всякое ремесло требует от человека соответствующего облика. Кто пойдет лечиться к чахоточному доктору, кого развеселит унылый комедиант? Владелец постоялого двора просто-таки обязан быть огромным и громогласным, развеселить гостей шуткой и развлечь интересной беседой, чтобы гость был за ним, как за каменной стеной…
Владелец заведения под вывеской «Кабанья голова», где остановился д’Артаньян, всеми вышеперечисленными качествами обладал в самой превосходной степени. Едва увидев его впервые, становилось ясно, что в комнатах у него порядок, воришки и карточные мошенники обходят трактир десятой дорогой – а что до гостей, то мало кто решится улизнуть, не заплатив…
Так что д’Артаньян отнюдь не скучал в ожидании заказанного жаркого – хозяин бойко болтал по-французски и еще на парочке языков, так что гасконец уже узнал немало интересного об английских делах и высоких персонах. То ли хозяин «Кабаньей головы» был человеком отчаянной бесшабашности из тех, кто не следит за языком, то ли подобная вольность разговоров здесь была в обычае повсеместно – поначалу гасконец поеживался, слушая хозяина, ежеминутно ожидая, что нагрянет полиция и утащит в тюрьму хозяина за откровенное оскорбление земного величества, а его слушателей за невольное соучастие. Но время шло, а сбиры так и не появились – пожалуй, здесь и в самом деле можно было толковать вслух об иных вещах не в пример свободнее, нежели на континенте…
– Бекингэм лебезил перед покойным королем, как самый подлый льстец! – гремел хозяин. – Себя он униженно именовал псом и рабом его величества, а короля – Его Мудрейшеством. Мудрейшество, ха! Наш покойничек, шотландец чертов, был дурак-дураком, и ума у него хватало исключительно на одно: выжимать денежки из подданных. Яков, чтоб его на том свете запрягли смолу возить чертям заместо клячи, торговал титулами и должностями, словно трактирщик – колбасой и вином. Мало того, он даже изобрел новый титул – баронета. Не было прежде никаких таких баронетов, а теперь – извольте любоваться! За тысячу фунтов золотом любой прохвост мог стать этим самым баронетом… Представляете, сколько их наплодилось? Кинь камень в бродячую собаку, а попадешь в баронета, право слово! Ну, а в Бекингэме он нашел себе достойного сообщника. Все королевство было в распоряжении фаворита, и его матушка, словно лавочница, продавала звания и государственные посты… Вам, сэр, не доводилось видеть Бекингэма? Жаль, вы много потеряли! Сверкает алмазами и прочими драгоценными самоцветами, что ходячая витрина ювелира, от ушей до каблуков…
Д’Артаньян взглянул на украшавший его палец алмаз герцога и подумал: «Ну что же, лично мне доподлинно известен по крайней мере один случай, когда герцог без особого сожаления расстался с одним из своих немаленьких солитеров[18]… А впрочем, если подумать, ему это ничего и не стоило, если верна хотя бы половина того, о чем рассказывает хозяин. Разве сам я испытываю горькие сожаления, давая Планше парочку су, чтобы сходил в трактир?»
– Вот только все его алмазы не прибавят ему доброго имени, – продолжал хозяин. – Как был невеждой и безмозглым выскочкой, так и остался. Проходимец если и может чем похвастать, так это красотой и умением танцевать – но, воля ваша, а для мужчины и дворянина этого мало! Верно вам говорю, все дело даже не в Бекингэме, а в покойном короле Якове, тупице и обирале! А молодой наш король Карл ничуть не лучше, если не хуже. Вот его старший брат, принц Генрих, тот был совсем другой – многообещающий был юноша, тихий, благовоспитанный и ученый, не зря он у нас в Англии пользовался всеобщей любовью. Только так уж нам всем не повезло, что Генрих в девятнадцать лет простудился и умер от лихорадки – и на трон вскарабкался Малютка Карл, приятель Бекингэма по кутежам и авантюрам… Представляете, как эта парочка развернулась, заполучив королевство в полное и безраздельное владение? Вон там, за столиком у окна, сидит молодой джентльмен из хорошей семьи, я вас с ним сведу, если хотите, он многое может порассказать о дворцовых порядочках. Король наш только тем и занимается, что воюет с парламентом, потому что господа из парламента как могут мешают Малютке Карлу измышлять новые поборы. Но он все равно ухитряется стричь Англию, как овечку. Он, изволите видеть, ввел налог с водоизмещения корабля, налог с веса корабля и повышает эти налоги из месяца в месяц, как его душеньке угодно. У меня брат корабельщиком в Ярмуте, у него три судна, так что я-то знаю… Малютка возродил ненавистные всем законы об охране королевских лесов – и под шумок присвоил себе чужие леса, отобрав их у законных хозяев. А чего стоит история с «корабельными деньгами»! Король решил собирать деньги на содержание государственного флота не только с морских портов, как исстари повелось, но и со всех графств Англии и даже с дворян…