63 
Смех Богини напоминал серебристый блеск, которым иногда искрятся белоснежные облака.
«Можно хотя бы послать ей вина и тканей? Она ведет совершенно варварский образ жизни».
«Конечно, Возлюбленная…»
Когда голоса растаяли, а кружащиеся облака потемнели, губы спящей Эльфейм слегка изогнулись в улыбке. Наивная мама верила, что хорошее вино и дорогие ткани излечат любую рану.
Во сне Лохлан почувствовал прикосновение, о котором мечтал. Не просыпаясь, он потянулся к ней. Он не видел Эль, но чувствовал под руками нежную кожу, во сне обнимал ее крыльями.
Но тут она стала постепенно исчезать.
Он беспокойно задвигался, безуспешно пытаясь вернуть сон, но усталость последнего дня не дала ему сосредоточиться. Видение ускользнуло от него, словно вода сквозь сито. Лохлан проснулся. Он смотрел в темноту пещеры. Фоморианец желал ее всеми фибрами души. Эта страсть росла в нем с каждым годом. Так продолжалось все последние двадцать пять лет. Он глубоко вздохнул. Его тело еще хранило запах ее крови. Когда крылья задрожали от возбуждения, Лохлан не стал унимать дрожь, то есть бороться с темнотой и ответной болью, пронзившей сознание. Вместо этого он ослабил жесткий контроль, под которым обычно держал самые сильные эмоции. Тело напряглось. Он закрыл глаза и стал гладить себя, представляя Эльфейм, но не ту, какой она была прошлой ночью, израненную и напуганную. Фоморианец вспоминал, как она выглядела тем утром, когда провозгласила себя хозяйкой замка Маккаллан. Девушка просто искрилась силой.
Взрыв оргазма сотряс Лохлана, закружил в вихре горячей пульсирующей страсти. Когда он пришел в себя и снова открыл глаза, то сразу же почуял запах свежей крови, в которой моментально узнал собственную. Пальцы одной руки сильно болели. Фоморианец повернул голову и увидел, что с такой силой скреб ногтями стену пещеры, что на ней остался длинный кровавый след и царапины жуткого вида. Он чувствовал усталость и погрузился в глубокое отчаяние, баюкая раненую руку.
«Как же я буду заниматься с ней любовью, если даже не понял, что процарапал стену. Неужели я разорву ее нежную кожу и не смогу остановить себя?»
Слова Пророчества издевались над ним. Эльфейм была Воплощением Богини. Он не мог этого отрицать. Пророчество, переданное всем фоморианцам устами его матери, гласило, что только кровь умирающей богини могла спасти их от безумия, их темного наследия.
«Я убью ее. Это было предопределено. - Лохлан стиснул зубы. - Нет! Должен быть другой выход. Прошу тебя, Эпона, не дай мне причинить ей вреда. Лучше пусть умру я».
Лохлан повернулся на бок, пытаясь задвинуть поглубже свой страх и одиночество при воспоминании о доброте, светившейся в глазах Эльфейм. Она не смотрела на него как на дьявольское создание, видела в нем человека, а не фоморианца.
Лохлан слишком долго был один. Он закрыл глаза. Его грызло одиночество.
«Как там мой народ? Сейчас ранняя весна. Им надо сажать съедобные растения, которые помогут выжить в течение долгой зимы. Рыбакам пора отправляться к морю, чтобы ловить и коптить рыбу. Скоро растает снег, и можно будет ставить силки на диких горных коз, чтобы пополнить домашнее стадо. Надо сделать очень много, чтобы выжить в суровой Пустоши… Все ли в порядке с детьми? Не слишком ли быстро развивается безумие?»
Он знал, что Кейр жаждет оказаться на его месте, захватить власть и стать вождем. Лохлан мог надеяться лишь на то, что влияние Фаллон поможет ее мужу править мудро. Она будет держать под контролем темные стороны Кейра, которые всегда слишком близки к поверхности.
Лохлан резко открыл глаза.
«Что я делаю?»
Он прогнал все мысли о доме так же резко, как вода гасит пламя. Фоморианец знал, как опасно фиксировать сознание на своем народе. Духовная нить, которая связывала их кровь, была сильной от природы. Мысли о соплеменниках только укрепляли эту связь, а ему было совершенно не нужно, чтобы они обнаружили скрытую тропу, ведущую в Партолону через невысокие Трирские горы, и пришли сюда вслед за ним.
«Люди замка Маккаллан увидят в нас только одно - армию захватчиков. Мы стали бы такими, - признался он себе. - Пошли бы на все, лишь бы захватить Эльфейм и исполнить Пророчество. Думай о ней, - приказал он себе. - О ее красоте и силе. Должен найтись способ исполнить и то и другое, спасти мой народ и получить Эльфейм».
16
- Прошло уже пять дней. Я сойду с ума, если ты не выпустишь меня отсюда, - выпалила Эльфейм брату, потом сощурилась и продолжила, прежде чем он успел ответить: - Нет! Не желаю слышать о том, как сильно ранена. Прекрасно знаю, что мои раны очень серьезны. В боку зудит так, словно его искусали огненные муравьи. Плечо ноет. Сегодня у меня в первый раз за пять дней не болит голова. Но я говорю тебе, что должна выйти из этого шатра. Это значит, что я не хочу просто сидеть у входа.
63 
