42 
– Куда?
– На остров Граммета. Это вроде одиночного заключения, крайняя мера за очень большие провинности. Если человек бунтует, мы сажаем смутьяна в лодку, даем на неделю провизии и отвозим его па остров. В скалах есть много пещер, там он держит еду и растягивает ее па целый месяц. Великолепное средство воздействия!
– Верно, хорошо придумано! – воскликнул Фрер. – Жаль, что на Марии нет такого местечка.
– Сейчас у меня там каторжник. Вы, конечно, его помните, по имени Доуз, – зачинщик бунта на «Малабаре». Страшный мерзавец. В первый год он просто буйствовал. Но Бартон его здорово порол, а Доуз смертельно боится плетки. И когда я приехал сюда, – господи, когда же это было? Да, в двадцать девятом году, что ли? – он подал мне прошение, чтобы его отправили обратно в поселок, и еще написал, что к мятежу он непричастен и что его вообще ложно обвинили.
– Вот бестия!.. Можно спичку? Благодарю.
– Разумеется, я не отпустил его, но снял с него кандалы и отослал на сооружение «Морского ястреба». Вы это судно видели в доке, когда причаливали. Какое-то время он работал отлично. Но потом опять пытался бежать.
– Старые штучки! Ха-ха! Мне ли их не знать как облупленных, меня не проведешь! – воскликнул Фрер и пустил в воздух струйку дыма с весьма глубокомысленным видом.
– Мы поймали его и дали ему пятьдесят плетей. Заковали его в кандалы, отправили на лесоповал. Потом мы определили его матросом, но он надерзил боцману. Тогда снова перевели его на постройку плотов. Шесть недель назад он предпринял еще одну попытку бежать вместе с Габбетом, тем верзилой, который вас чуть не убил. Но кандалы ему натерли ногу, и нам удалось его поймать, а Габбет и еще трое с ним успели удрать.
– И вы их так и не поймали? – спросил Фрер, попыхивая трубкой.
– Пока еще нет. Но их ждет та же участь, что и всех беглецов, – ответил Викерс и добавил с мрачной уверенностью, – из Макуори-Харбор, еще ни одному человеку не удалось бежать.
Фрер рассмеялся.
– Да, хлебнут они горя, если не вернутся до конца этого месяца, не так ли?
– Еще бы! Они вернутся, и даже раньше, конечно, если выживут. Человек, затерянный в зарослях, обычно погибает.
– Когда вы будете готовы к отплытию? – спросил его Фрер.
– Когда вам будет угодно. Я не останусь здесь ни одной лишней минуты. Ужасная жизнь!
– Да неужели? – искренне удивился Фрер. – А мне она нравится. Правда, скучновато. На острове Марии вначале было тоже чертовски тоскливо, но ведь ко всему привыкаешь. Зато, знаете, держать этих мерзавцев в ежовых рукавицах – это большое удовольствие. Любо смотреть, как при виде меня у них глаза загораются злобой.
И он хрипло расхохотался, словно гордясь той ненавистью, которую внушал.
– А как мы будем переправляться? – осведомился Викерс. – У нас есть какие-либо инструкции?
– Нет, – сказал Фрер. – Все предоставлено на наше усмотрение. Губернатор сказал: «Подготовьте переезд, как сами считаете лучше, и переправьте их на полуостров». Он считает, что вы слишком далеко, а ему хочется, чтобы вы были поближе.
– Да, но перевозить сразу столько людей опасно.
– Ничуть. Загоните их в трюм, поставьте часовых, и ваши каторжане будут тише воды ниже травы.
– А как поступить с миссис Викерс и дочкой?
– Я уже об этом подумал. Вы будете сопровождать «Божью коровку» с каторжниками, а мне разрешите доставить миссис Викерс на «Морском ястребе».
– Пожалуй, так будет лучше. Действительно, это» наилучший выход. Не хотелось бы, чтобы Сильвия попала на один корабль с преступниками, но в то же время мне не хочется с ней разлучаться.
– Прекрасно, – ответил ему Фрер, как всегда четко и самоуверенно, – я буду сопровождать «Божью коровку» с ее живым грузом, а вы – своих женщин на «Морском ястребе».
– О, так не годится! – с важным видом произнес Викерс. По Королевским предписаниям…
– Знаю, – прервал его Фрер, – можете не цитировать: «Командир должен нести личную ответственность за возложенное на него поручение…» Хорошо, забудьте о моем предложении.
– Все дело в Сильвии, – пояснил Викерс.
– Ага, а вот и она! – воскликнул Фрер.
В этот момент дверь распахнулась, и маленькая фигурка в белом выбежала на широкую веранду.
– А вот и она, спросите-ка ее сами. Ну-с, мисс Сильвия, не хотите ли поздороваться со своим старым другом?
Златокудрая крошка с «Малабара» превратилась в прелестную девочку одиннадцати лет, и когда она стояла в своем простом белом платьице на свету, ее необыкновенная красота поразила даже такого нечувствительного человека, как мистер Фрер. Голубые глаза ее были такими же лучистыми, а фигурка – стройной и гибкой, как тростинка. Пышные волосы как нимб обрамляли ее невинное личико, и каждый волосок точно светился золотом; так художники средневековья в мечтах своих представляли ангелов.
42 
