Особенно,... 
96 
Моя борьба с трясиной продолжалось довольно долго; как мне показалось – бесконечно долго. Это был поистине сизифов труд.
Иногда плотик погружался в грязь чересчур глубоко, и тогда на поверхности торчала только моя голова и лопатки. Чувствуя каждой клеточкой своего тела, что ненадежная опора продолжает погружаться, я торопился оседлать другой плотик.
Мысленно торопился, а на самом деле мои движения были похожи на кадры замедленной киносъемки.
Иначе из-за резкого движения меня немедленно проглотила бы жирная грязь, которая колыхалась как живая.
Наконец слега показала, что глубина грязевого потока подо мною не более полуметра. Облегченно вздохнув, я слез с плотика и вскоре вышел на сухое место. Мне очень хотелось немедля рухнуть на землю и полежать без движения хотя бы полчаса, но время поджимало.
Я обернулся к своей команде, которая разразилась веселыми криками, и сказал:
– Тише, вы, оглашенные! Зосима, бросай сюда конец бечевки. Будем запускать "паром".
Привязав к бечевке большой плотик, Зосима обогнул свободным ее концом ствол подходящего дерева с гладкой корой. А затем прикрепил к ней голыш и швырнул его в мою сторону.
Расчет оказался верным – камень упал в метре от моих ног. Проделав ту же самую операцию с древесным стволом на своей стороне, я вернул камень обратно.
Теперь у нас получился примитивная приводной ремень, натянутый между двумя деревьями, исполняющими роль шкивов – только неподвижных. Но нас это обстоятельство не смущало.
Уложив Пал Палыча, как самого тяжелого, на плотик – для пробы, мы все втроем начали перетаскивать его на другую сторону грязевого потока. Смазанная грязью бечевка скользила по древесной коре без особых осложнений, и вскоре чумазый "вождь могикан" стоял рядом со мной.
Следующей на "паром" погрузилась Каролина. В качестве довеска Зосима всучил ей и мое ружье. Холодная жижа, в которую поневоле пришлось погрузиться девушке, неожиданно вызвала у нее пароксизмы неконтролируемого страха. Она судорожно вцепилась в края плотика, и только остатки гордости не позволили ей совсем потерять голову и заорать благим матом.
Впрочем, ее страхи не были беспочвенными. Я перебирался на другую сторону, имея надежную страховку, а теперь каждый был предоставлен самому себе.
Можно было запросто свалиться в грязь, и тогда оставалась последняя надежда – на цепкость своих рук. Не успел ухватиться за ускользающий плотик, не хватило сил и сноровки, – поминай, как звали. Помочь мы просто не успели бы.
Все шло хорошо примерно до средины грязевого потока. А затем случилось то, что и должно было случиться, когда не контролируешь свои нервы. "Паром" дернулся чуть сильнее, чем обычно, – Пал Палыч поднажал некстати – испуганная Каролина на мгновение сместила центр тяжести тела, и в тот же миг плотик перевернулся, а девушка очутилось по горло в грязи.
Ей повезло, что именно на этом месте глубина грязевого потока не превышала полутора метров. Вскоре она вскарабкалась на плотик, и переправа заработала снова.
Не повезло мне. А значит, и всем нам. Ружье, которое Зосима не догадался привязать к плотику, исчезло в трясине навсегда. Мы остались безоружными перед лицом смертельной опасности. Было от чего впасть в уныние.
Расстроенный утерей ружья Зосима переправился без приключений. Ему в нагрузку достался мой рюкзак, и он готов был отправиться на дно вместе с ним, но не лишать нашу команду хранившихся в нем продуктов.
Зосима хорошо знал, что такое НЗ в лесных скитаниях.
– Я так больше не могу! – заявила Каролина.
Грязь на ее комбинезоне и рюкзаке, от которого она не решилась избавиться даже в опасной для жизни ситуации, начала подсыхать. И девушка постепенно становилась похожей на горбатую бабу Ягу – Я хочу искупаться! – продолжала Каролина, наступая на смущенного Зосиму.
Она наверняка знала, что Зосима ей не откажет. В отличие от меня. Но и моя кожа начала зудеть от грязи, и я тоже дожидался попутного озерка с огромным нетерпением.
– Уже скоро, – ответил ей Зосима и дружественно улыбнулся; нет, Каролина ему положительно нравилась.
Мы добрались до воды примерно через десять минут.
– Спрячьтесь где-нибудь, – приказала нам Каролина, торопливо стягивая свой комбинезон, превратившийся в грязную половую тряпку.
– Сейчас… – сказал я, ухмыльнувшись, и полез в озерко прямо в одежде. – В нашем положении условности отменяются. Хочешь купаться в гордом одиночестве, подожди остальных.
96 
