Последние отзывы

  98  

– Шутишь? – без выражения спросил Кирьянов.

– А ни хрена, – сказал Стрекалов без улыбки, с трезвыми холодными глазами на пьяном плывущем лице. – Мы ж четвертое управление, понимать надо. Какие там шутки… Это Структура, парень, пора понять. Надо бы тебе за книжками посидеть, не все ж водочку сосать. Тогда и узнаешь, почему Бонапартий попер на Россию. Да исключительно оттого, что ворота из-за каких-то там флюктуаций стали перемещаться по Европе, дрейфовать с запада на восток, поплыли, как лист по ручейку. А Бонапартию ж адски хотелось прорваться со своими орлами в сопряженку, погулять по иным мирам. С фантазией был мужик, что ни говори, кровь горячая, корсиканская, никак не мог взять в толк, что ему туда нельзя – во что превратится Вселенная и ход истории, если каждый, кому взбредет в голову, будет шляться по сопряженным мирам… А нам – изволь останавливай. И мало того, смотри еще в оба, чтобы кутузовские мальчики не поняли, в чем секрет: дрейфующие ворота – штука приметная, того и гляди, кто наткнется и не убежит с визгом, а осваивать попытается. Благо кое-какая наука уже имеет место быть. Как тогда, в декабре. До сих пор ни одна живая душа не в состоянии понять, как получилось, что Паша Пестель пронюхал о тропинках. И вознамерился строить новое общество в иных мирах. Ну, тут было попроще. Государь Николай Павлович так до конца жизни и не разобрался, чем параллельные миры отличаются от иных планет, хотя и добросовестно пытался, зато у него в крови и плоти сидели здоровые консервативные инстинкты, так что его особо и подзуживать не пришлось: самостоятельно почти додумался шарахнуть картечью по этим звездопроходцам, что у Медного всадника митинговали… А взять хотя бы Кортеса и взятие Мехико? А Первую мировую? А чертова гения Дизеля, которого ловили по всей Европе в такой спешке, что не успели даже при изъятии манекен подсунуть? Эх, Степаныч… Право слово, переходи к нам, только у нас все неподдельное – настоящая история, доподлинная подоплека, а не тот ворох дезы и брехни, который тебе что в школе, что в институте в голову вбивали со всем усердием… Пора проникаться сложностью и величием Структуры, кадет, точно тебе говорю. Ты ведь, душа моя, пока что топчешься на нижней ступенечке. А Структура, скажу тебе по секрету, что Невский проспект у великого классика – здесь все не то, чем кажется: иллюзия, театр, учебка, мираж… Вот его хотя бы взять. – Он панибратски хлопнул по плечу примостившегося рядом Каца. – Абрам Соломонович!

– Аюшки?

– Ну вы же никакой не Кац, правда? – произнес Стрекалов с пьяной настойчивостью. – Вы – образ, фикция, маска. Не могут же так звать живого человека – не просто Кац, а еще и Абрам Соломонович. Перебор, двадцать два, туз к одиннадцати.

– Ну отчего же? – кротко возразил Кац. – Скажу вам по секрету, среди евреев можно встретить на только Абрама Соломоновича, но и даже Соломона Абрамовича. Или Шлему Исааковича. Или там, скажем, Моше Давидовича Рабиновича. Вот кого вы никогда не встретите, так это Абрама Абрамовича или Соломона Соломоновича. У евреев, знаете ли, категорически не принято называть ребенка по отцу.

– Вот я и говорю – маска, – сказал Стрекалов. – Поверхностная информация, почерпнутая из легкодоступных источников, а то и вообще из беллетристики – Шолом Алейхем там, Мойхер-Сфорцим… Вершки. А на самом деле вы, друже, никакой не Кац вовсе, а доподлинный Шалва Луарсабович Кацуридзе из солнечного Рустави. Антропологический тип соответствует. А то и того похлеще: даже не Кацуридзе вы, а совсем даже Мыкола Панасович Кацуба, классический хохол из казачьих областей, отсюда и чернявость в волосе, и горбоносость в носе, и все прочее…

– Между прочим, я обрезанный, – сказал Кац с некоторой обидой. – Не хотелось бы устраивать демонстрацию на публике, но коли уж вы так настаиваете, Антоша, можете иметь сомнительное удовольствие в этом убедиться, проследовав за мной в уединенное место.

– Тоже мне, доказательство! – громко фыркнул Стрекалов. – При нынешних-то достижениях хирургии! Не-ет, вы мне этим в нос не тычьте… Ни в прямом, ни в переносном смысле. Дайте скальпель, литр спирта и огурчик – и я таких, с позволения сказать, иудеев из всего здешнего персонала настряпаю. Если только догнать удастся… Нет уж, голуба вы моя, Кацуридзе вы этакий, Мыкола Луарсабович, вы мне изложите что-нибудь такое еврейское, такое… Особо сложное, ветхозаветное и специфическое…

  98