126 
Мэг не могла удержаться и, снова протянув руку, рискнула погладить его обнаженное плечо. Она жена Сакса.
Любовница Сакса. Быть может, уже сейчас в ней зреет его ребенок, а это означает…
— Проснулась? — тихо спросил он. Мэг отдернула руку.
— Да.
— Что случилось?
— Ничего.
Он притянул ее к себе.
— Жалеешь, что мы были вместе?
Оказавшись в такой близости от него, Мэг снова ощутила желание.
— Как раз наоборот.
— Замечательная женщина. — Он уткнулся носом ей в шею. — Тогда почему ты говоришь так, словно что-то случилось?
Помолчав немного, Мэг ответила:
— Я подумала о том, что, быть может, уже понесла. А беременную женщину ведь не повесят?
Он легонько ущипнул ее.
— Не будь дурочкой. Никто и пальцем не тронет графиню Саксонхерст.
Однако Мэг прекрасно понимала, что есть вещи, неподвластные аристократическим условностям.
Сакс крепче прижал ее к своему сильному горячему телу.
— Ну ладно. Пора поговорить. Мне нужно знать все в подробностях. Расскажи для начала о волшебной статуэтке.
— Не думаю, что начинать нужно с нее.
— Глупышка. А с чего же?
— Поверь мне, Шила вовсе не глупость.
— Когда мы получим ее обратно, ты покажешь мне, как она действует. Тогда я поверю.
— Я никогда в жизни больше не прибегну к чарам Шилы. Почему ты не хочешь, чтобы я рассказала тебе о том, что произошло у сэра Артура?
— Хорошо. Но ты ведь пошла туда, чтобы забрать статуэтку.
Мэг вздохнула. Он был прав. Обойти молчанием Шилу никак не удастся, но и всю правду рассказывать нельзя. Мэг поежилась.
— Обещай, что не станешь на меня сердиться.
Он поцеловал ее в висок.
— Я не буду на тебя сердиться. Даже если это ты убила сэра Артура.
— Я его не убивала!
— Уверен, что он заслуживал смерти. Отвратительный тип. Так что я не стану сердиться, что бы ты ни сделала.
— Ха! Каждый раз, когда кто-то тебе возражает, ты превращаешься в монстра и крушишь все вокруг.
Сакс чуть-чуть отодвинулся и поцеловал ее в губы.
— Нет, Мэг, нет. Не надо так обо мне думать. Тебе я никогда не причиню вреда. Я вообще никогда никому не причинил вреда. Я даже не боксирую. Ради спортивного интереса только фехтую и стреляю из пистолета по мишеням. — Помолчав немного, он добавил:
— Думаю, мне нужно тебе все объяснить.
Мэг прижала ладонь к его щеке и почувствовала колючую щетину. Интересно, как он выглядит небритым и непричесанным? Наверняка восхитительно.
— Тогда начинай.
Граф поцеловал ее ладонь.
— Единственный человек, который когда-либо действительно вызывал во мне гнев, — это герцогиня Дейнджерфилд. Меня приводит в ярость само упоминание о ней.
Эту ярость Мэг и сейчас слышала в его голосе и хотела было опять возразить, что нельзя позволять себе таких эмоций. Однако поняла, что в настоящий момент лучше не затевать дискуссий.
— Я сам ненавижу свою вспыльчивость, — продолжал граф. — Но если я сдерживаюсь, становится еще хуже. — Он рассмеялся. — Для слуг это настоящее представление. Они расставляют в моей спальне разные уродливые предметы, а я их непременно разбиваю. Но это позволяет мне разрядиться. Думаю, не так уж глупо придумано.
— Но в этом случае тебе приходится жить в окружении уродливых вещей, — возразила Мэг. — Это само по себе способно озлобить.
— От привычек трудно избавиться. — Он чувственно потерся щекой о ее ладонь. — Я надеялся большую часть времени проводить в апартаментах своей жены. Тем более что именно у нее на стене висит моя любимая картина.
— Которая? — спросила Мэг, хотя уже и сама догадалась.
— Вермеер.
— Она прелестна! Такой покой, такой мир. Не думала, что она тебе нравится.
— Должен тебе сообщить, что я люблю также Тернера. И Фюсли.
Мэг рассмеялась. Мистер Чанселлор был прав. Сакс — это Сакс.
Граф тем временем шаловливо терся носом о ее ладонь.
Рука у Мэг блаженно расслабилась, тем не менее она сказала:
— Не соблазняй меня снова, Сакс. Нам ведь нужно поговорить. — В этот миг словно в предупреждение начали бить часы на церкви святой Маргариты. Мэг насчитала десять ударов. А ей казалось, что уже глубокая ночь.
Сакс лизнул ее ладонь.
— Я могу одновременно и соблазнять, и разговаривать.
— Зато я не могу одновременно слушать.
Он рассмеялся и отодвинулся.
— Ну что ж, давай лежать на расстоянии и постараемся быть благоразумными. И помни, Мэг, — он еще раз поймал ее руку и поцеловал, — я обещаю, что не буду сердиться. Независимо от того, что ты сделала. Обещаю.
126 
