9 
«Ну, погоди ты у меня, сукин кот, – весело подумал Мазур. – Если просто шляешься где-то – по кочкам разнесу...»
Наталья, сидевшая через три столика от него, помахала рукой, и Мазур вежливо ответил, не в силах отвязаться от тех самых грешных мыслей – дневной наряд она сменила на ситцевое платье, хотя и простенькое, но сшитое на манер вечернего, с шикарным разрезом чуть ли не от пояса, аппетитным вырезом и чисто символическими бретельками. Нужно браво идти навстречу опасностям, подумал он мужественно. Проще говоря, позволить без особых ломаний затащить себя в постель, если у нее и в самом деле есть именно такое намерение. Окажись она чьей-нибудь подставой, ничего страшного – запечатлеют в пикантных позициях и начнут вдумчиво шантажировать. А заодно совершенно точно выяснится, что именно им известно о кладоискателе с хорватскими корнями, кем они его полагают и какого рожна хотят. А ежели она никакая не шпионка, тем лучше.
Тех, с кем она сидела, Мазур тоже уже прекрасно знал – помянутый лорд Шелтон и лягушатник Дюфре. Последний особого интереса не представлял: низенький, невидный мужичок лет пятидесяти с большим вислым носом и навеки застывшей на лице печалью мизантропии. Технический представитель какой-то орлеанской фирмочки, поставлявшей сюда то ли кондиционеры, то ли пылесосы, то ли все вместе. Судя по тому, что Дюфре обретался на жительстве в Старом городе, в не в центре, фирма была так себе, дохленькая, не блиставшая миллионными оборотами. Вообще-то под такими именно легендами частенько выступают разведчики – банальная, но надежная «крыша». Но с тем же успехом Дюфре мог оказаться тем, за кого себя и выдавал – мелким коммивояжером, хроническим неудачником. И потом... Даже если он шпион, то, безусловно – из мелких. В любой разведке хватает таких вот плотвичек, шпионящих по мелочам, подбирающих крохи, как шустрые мышки. В Центре, во всяком случае, на него ничего не имелось – что с равным успехом могло работать на обе версии.
Вот второй был гораздо интереснее – с чисто человеческой точки зрения, а не по меркам тайных войн. Поскольку, как достоверно известно, оказался не каким-то там скороспелым выскочкой, чьи предки получили титул в этом столетии. Ничего подобного, лорд был солидный, можно сказать, патентованный, восходивший родословной чуть ли не к крестоносцам. Как это водится у британцев, не просто лорд, а еще пятый герцог Такой, седьмой граф Сякой, и прочая, и прочая. Мало того, в противоположность многим своим сиятельным землякам, он ухитрился не разориться, наоборот, владел заводами, газетами, пароходами и чем-то там еще, толково преумножая состояние, и на туманном Альбионе у него, куда ни плюнь, имелись замки с поместьями.
Вот только его светлость, даром что родовитый аристократ и успешный предприниматель, был субъектом, как выразился тот же вице-адмирал, малость стукнутым в темечко. В жизни у него была одна, но пламенная страсть – поиски инопланетян, якобы посещавших нашу веселую планету. Вот уже лет двадцать месяца четыре в году лорд Шелтон проводил, болтаясь по всему миру с кучей чемоданов, набитых кинокамерами, всевозможными датчиками, инфракрасными биноклями и тому подобной машинерией. Объявлялся всюду, где неким очевидцам – порой абсолютно не заслуживавшим доверия – удавалось узреть в небесах летающее блюдце, а то и заметить разгуливавшего по полю маленького зеленого человечка. Нечто подобное привело его и сюда. Вице-адмирал заверил Мазура, что тут нет ни игры, ни «легенды» – лорд самый настоящий, и всерьез охотится по всему миру за инопланетными пришельцами.
Самое забавное, что его светлость нисколечко не походил на традиционный, штампованный образ родовитого британского аристократа, этакого сухопарого, высоченного субъекта с медальным профилем, цедящего слова в час по чайной ложке. Вовсе даже наоборот – это был пузатый коротышка, живой, как ртуть, круглолицый, с носиком пуговкой и абсолютно лысой головой, скудно обрамленной узенькой полоской седых волосиков. Одним словом, в глазах Мазура лорд даже больше походил на штампованный образ француза, чем Дюфре.
Мазура лорд забавлял, хотя порой и вызывал легкое раздражение – оттого, что очень давно занимался сущими пустяками, выбрасывая на ветер громадные деньжищи. «Раскулачить бы тебя, – подумал Мазур и сейчас в лучших традициях марксистско-ленинской идеологии. – Денежки отобрать, в поместьях устроить колхозы под жизнерадостными названиями типа „Красного йомена“ или „Социалистической Девонширщины“. Вот тогда бы я посмотрел, как ты покрутился, эксплуататор трудовой Альбионщины...»
9 
