Особенно,... 
76 
Наметил он и пятую явку, но туда не поехал. Эта явка должна быть совершенно секретной и безопасной, убежищем на самый крайний случай – ни одна душа не должна появляться в этом доме до самого последнего момента, если такой момент наступит.
Вечером он позвонил из квартиры Тэйлора, где остался один, в Даллас и попросил к телефону Мерва Стаффера.
Стаффер, как всегда, говорил бодро и весело.
– Привет, Джей! Как поживаешь?
– Прекрасно.
– Рад, что ты позвонил, потому как у меня для тебя послание. Карандаш при тебе?
– Конечно.
– Записывай: хонки кейт гуфбол зеро хонки дамми…
– Мерв, – перебил Коберн.
– Да?
– Что за хреновину ты несешь, Мерв?
– Но это же код, Джей.
– А что значит «хонки кейт гуфбол»?
– Хонки – это буква X, кейт – К.
– Мерв! X – это отель, а К – кило.
– О-о, – всполошился Стаффер. – Я не знал, что вы договорились применять для обозначения букв какие-то конкретные слова.
Коберна разобрал смех.
– Слушай сюда, – сказал он. – Раздобудь перед следующим разговором у кого-нибудь уставной военный алфавит.
Теперь смех разобрал Стаффера.
– Конечно, достану, – промолвил он. – Хотя сдается мне, что на этот раз нам придется применять мой алфавит.
– Ну ладно, давай диктуй.
Коберн записал зашифрованное послание, а также сообщил Стафферу свое местонахождение и номер телефона, тоже по алфавиту, придуманному Стаффером. Закончив разговор, он расшифровал переданное Стаффером послание.
Весть была приятной. На следующий день в Тегеран прилетали Саймонс и Джо Поше.
* * *
В тот день, когда Коберн прилетел в Тегеран, а Перо – в Лондон, 11 января, исполнилось ровно две недели, как Пол и Билл сидели в тюрьме.
За все это время их водили в душ всего один раз. Надзиратели, увидев, что идет горячая вода, отпустили каждой камере по пять минут на помывку. Когда заключенные входили гурьбой в тесную душевую кабину, они забывали о всяком стыде и приличии, наслаждаясь минутным теплом и моясь под горячей водой. Они не только мылись, но и исхитрялись простирнуть кое-что из одежды.
Через неделю в тюрьме закончился баллонный газ, поэтому заключенных кормили холодными продуктами и сырыми овощами. К счастью, им разрешили брать у посетителей во время свиданий апельсины, яблоки и орехи.
По вечерам электричество нередко выключалось на час-два, и тогда заключенные зажигали свечи или пользовались ручными фонариками. В этой тюрьме сидели заместители министров, подрядчики правительственных заказов и крупные тегеранские бизнесмены. В камере номер 5 вместе с Полом и Биллом находились также двое придворных из свиты шахини. Последним сюда посадили доктора Сьязи, который работал в Министерстве здравоохранения под началом доктора Шейка, будучи начальником департамента, называемого реабилитационным. Сьязи был психиатром и направил свои познания на то, чтобы его сокамерники не забывали о нормах морали. Он без конца придумывал всякие игры и развлечения, чтобы облегчить и оживить тоскливую тюремную жизнь. Так, например, он выдумал и ввел в обиход такой порядок, когда после ужина каждый заключенный в камере должен рассказать смешной анекдот или придумать какую-нибудь шутку. Узнав сумму залога, определенную Полу и Биллу, он заверил, что им следует ожидать прихода Фары Фосетт Мэйджорс, у которой муж имел состояние всего-навсего в шесть миллионов долларов и считался самым богатым человеком в Иране после шаха.
Пол вошел в удивительно прочные отношения с «паханом» камеры, самым давним ее обитателем, который, по тюремному обычаю, становился старостой. Это был невысокий, лет под пятьдесят иранец, он мало чем мог помочь американцам, разве что подначивал их побольше есть и подкупать стражу, чтобы те разрешали побольше передач. Он знал десяток-другой фраз по-английски, а Пол немного говорил на фарси, и на такой ломаной смеси они исхитрялись вести разговоры. Тепло и озабоченность, с которыми староста относился к своим иностранным сокамерникам, исходили явно от чистого сердца.
Пола восхищало мужество его коллег по филиалу ЭДС в Тегеране. Ллойд Бриггс, который теперь улетел в Нью-Йорк, Рич Гэллэгер, сидевший в городе все время, и Кин Тэйлор, который уезжал, а потом вернулся, – все они каждую минуту рисковали своими жизнями, когда ехали в тюрьму мимо толп беснующихся бунтовщиков. Перед ними также маячила угроза, что Дэдгару может прийти в голову мысль схватить их и засадить за решетку, как еще одних заложников. Но особенно Пол был тронут, когда узнал, что в Тегеран возвращается Боб Янг, так как жена Боба только что родила, и для отца новорожденного, конечно же, это было неподходящее время, чтобы подвергать себя опасности.
76 
