7 
А я пошел с ним потому, что хотел пусть на несколько часов выбросить из головы не только все еще свежие сцены из зала суда, но и весь тот хлам, который накопился за последний год работы над "мокрыми" делами.
Я был по горло сыт и "демократией", и "новым мышлением", и нашим "народным капитализмом", расплодившим такую пропасть бандитов и жулья всех мастей и расцветок, что впору сесть где-нибудь на вершине горы и завыть на луну.
Уж кто-кто, а я знал, что среди ментов немало настоящих профессионалов, готовых за державу горло перегрызть всем этим подонкам и новоявленным нуворишам. Вот только никто не давал команду "фас".
Да и кто ее даст? Те, что сидят в мягких начальственных креслах? Как бы не так. В этом случае многие из них пошли бы по этапу.
А кто себе враг?
Я медленно наливался под завязку весьма недурным армянским коньяком, как я понял, из старых запасов Сандульского. Я пил, но почему-то не пьянел, а тупел.
Есть мне не хотелось, и я больше налегал на дольки лимона в сахаре и маслины.
Помещение, куда привел меня Жорж, оказалось небольшим банкетным залом, отделанным карельской березой.
Под потолком висела чешская люстра, и в ее хрустальных подвесках весело роились мириады светлячков, выловленные из пламени шикарного, отделанного мрамором, камина.
Вытянув ноги к огню, я блаженствовал, словно сытый кот на завалинке. – Балдеешь?
Жорж переоделся. Вместо темно-бордового – клубного – пиджака, в котором он меня встретил, теперь на нем красовались черный фрак с цветком в петлице и белая рубаха с бабочкой. – Очки втираешь? – ответил я вопросом на вопрос. И с ухмылкой кивнул на его сногсшибательную фрачную пару.
– Не без того, – согласился он, присаживаясь. – Нужно держать марку.
– Фирма веников не вяжет… Выпьешь?
Сандульский снял бабочку, сунул ее в карман и согласно кивнул:
– Плесни чуток. Уже можно.
– Накормил акул капитализма?
– По самое некуда.
– Судя по интерьеру, навар у тебя приличный. Деньги в чулок складываешь или держишь в банке? – Ага, в стеклянной… Жорж со злостью тыкал вилкой в тарелку, пытаясь наколоть маринованный гриб.
– Понятно. Значит, качаешь за бугор.
– Намекаешь?
– Так ведь уже полгорода толпится в приемной ОВИРа.
– А что я в Израиле забыл?
– Ну как же – историческая родина… – Чушь собачья!
Сандульский выматерился, как портовый грузчик.
– У меня здесь жили и померли все деды-прадеды, я тут описал все заборы в детстве, как щенок на первой прогулке, я могу поговорить с каждым камнем в городе… и он меня поймет! А там? Что меня ждет там?
– Реки из кока-колы, шоколадные кораблики и берега из гамбургеров.
– Чушь собачья! Не ерничай. Там я буду всего лишь безгласой песчинкой, пылью, принесенной ветром пустыни, одним из многих скитальцев, до ломоты в скулах растягивающих рот перед телекамерой, чтобы изобразить как он счастлив в "земле обетованной".
– А ты, оказывается, поэт.
– Нет, я всего лишь жид. В меру жадный, в меру хитрый, в меру образованный. Не более. Те, кто считает себя евреями, давно смайнали. Без всякой поэзии. – Зато теперь они наконец определились с национальностью. – Не понял… – И между прочим, радуются этому до потери штанов. – Сергей, кончай говорить загадками!
– Какие тут загадки… Дело в том, что местные евреи считают наших эмигрантов русскими. Без всяких оговорок. Что многим твоим соплеменникам очень даже импонирует. Как это ни странно. – Ай!..
Сандульский сделал характерный жест правой рукой, что могло значить и негодование, и раздражение. – Говорят, ты "мерс" прикупил… Я решил сменить больную для Сандульского тему. – Это кто такой всезнающий?
Жорж подозрительно прищурился, не донеся до рта вилку с насаженной шпротиной. – Есть люди… – ответил я неопределенно.
И отхлебнул из высокого стакана пузырящейся минералки.
– А все же?
– Сторожук. – Кто-о!? Сандульский вдруг побледнел.
– Сторожук… Ах, мать твою… – Он горестно вздохнул.
Мы в полном молчании выпили по рюмке.
Бледное лицо Сандульского пошло красными пятнами, а в глазах появилось выражение безысходности.
И я, и Жорж знали Сторожука достаточно хорошо. Он был в чине майора и работал заместителем начальника РОВД того района, где находился "Клипер".
В областном управлении внутренних дел имелись сведения, что Сторожук подмял под себя одну из самых свирепых банд рэкетиров и теперь пожинал плоды этого, несколько странного – если не сказать больше – сотрудничества, совершенно немыслимого еще пять лет назад.
7 
