17 
– Ну, тогда я чуточку иначе сформулирую, – сказал Данил. – Не получится ли, что после твоего отъезда кое-кто обнаглеет не по чину? И труднее станет работать?
– Выкинь из головы. Во-первых, не обнаглеют, хреновенький был бы механизм, держись он на мне одном. Во-вторых, все замотивировано, там, на Мэне, как раз собирают тусовочку некие потенциальные инвесторы – народец, как достоверно известно, бедноватый и жуликоватый, но кто здесь об этом ведает-то? И в-третьих, я тут не особенно и нужен, согласись. Тебя и без меня прикроют, возникни такая нужда.
– Логично, – сказал Данил. – От Карема так и не позвонили?
– Нет. Он определенно не успел… Правда, беднее мы от этого не стали, верно? В общем, на хозяйстве остается Стрельников. Имеет строжайшие указания тебе ни в коем случае не мешать. Его распоряжения выполнять только в той части, что касается охраны предприятий и противодействия экономическому шпионажу. Во всем остальном у тебя руки развязаны. Если что, выходи на Фрола, пора вам познакомиться наконец, он тобой интересовался…
– А с кладом как быть?
Лалетин досадливо поморщился:
– Брось ты это к чертовой матери. Не верю я в клад.
– Очень уж гладко все притирается, – упрямо сказал Данил. – Все. И непонятные наезды, и то, что положили кучу народу, статуэтки, наконец…
– А в статуэтках был план, начерченный в Маньчжурии снедаемыми эмигрантской тоской поручиком Голицыным и корнетом Оболенским… – Лалетин глянул на часы, поудобнее устроился в кресле. – Время еще есть, делать больше нечего, давай развеемся, о кладах поболтаем. Не забыл, как мы в Судорчаге под кузницей копали? Тридцать пять лет пролетело, пора бы и охолонуть. Скажи-ка мне, как связать с золотом Колчака или Иваницкого всех этих столичных специалистов по древнетюркской мове? Что, Иваницкий, спрятав захоронку, писал пояснения этими каракульками? – он взял закатанный в пластик пергамент, повертел. – Непонятно даже, как его правильно держать, то ли этак, то ли так, то ли вообще набок повернуть… Или это каппелевские офицеры, прятавшие золото адмирала, другого языка не нашли?
– Вообще-то да, – сказал Данил раздумчиво. – Есть некоторое несоответствие. Иваницкий, конечно, трахал приятных девочек из сагайских кочевий, как на счетах щелкал, но не было тогда у сагайцев письменности, как и у прочих племен…
– А эта твоя Лолита, Ларочка, меня не убеждает. Потому что у нее нет ничего, кроме завлекательных побасенок. Положи ее в постельку, если так хочется, при глубочайшей конспирации, только зачем уши развешивать?
– И все равно, – сказал Данил. – Ивлева ведь грохнули из-за Будды…
– А у тебя есть точные доказательства, что – из-за Будды? – прищурился Кузьмич.
– Нет, – признался Данил.
– Вот видишь? Нет н и к а к и х доказательств. Участие Скаличева меня тоже не убеждает. Во-первых, он сам мог погнаться за миражом, а во-вторых, ты опять-таки не знаешь точно, вошел он в игру или нет. Чего ни коснись – догадки, гипотезы, версии… В конце концов эти иероглифы с несравнимо большей долей вероятности могут оказаться буддийской молитвой. Ом-мане падми хум… На чем все держится? На том, что некая Юлия сказала, будто в статуэтке лежала бумажка, а на бумажке-де намазюканы координаты клада… Вдобавок никто эту Юлию и в глаза-то не видел. Очень может быть, она еще появится и выдоит приличные денежки у которого-нибудь дурака – на накладные расходы, плату консультантам, переводчикам, на закупку снаряжения… Конечно, и у нас в отечестве есть профессиональные искатели кладов, этакая микромафия. Только гораздо чаще под этой маркой работают Бендеры. И на западе тоже. Там целая индустрия – карты фабрикуют, миноискатели списанные под шумок распродают вагонами… Сколько раз продавали Эйфелеву башню, ты не помнишь? И ведь облапошивали не наших пенсионеров, социализмом вскормленных, – коренных западных людей, вроде бы всосавших с материнским молочком иммунитет… Когда у тебя выдастся свободная минутка, поговори с Максимкой. Он тебя сводит в архив, к рассекреченному по давности лет и благодаря перестройке. Есть там любопытная папочка – эмигранты-кладоискатели на территории бывшей Шантарской губернии. Я весной одалживал для Элки, да и сам не удержался, прочитал. Очень, знаешь ли, завлекательно. Чертежами с крестиками «эмики» торговали что в Европе, что в Маньчжурии. И попадалась на эту удочку куча народа, в том числе и импортного. Выкладывали приличные денежки, лезли через границу, кто сам, кто нанимал ходоков – а потом выяснялось, что и часовен-то таких сроду не стояло, и сопок таких нет, от которых следует-де отсчитывать семьдесят лаптей на запад и три аршина на восток… А если и было что, давненько выковыряли комиссары и пустили на мировую революцию, или, как в случае с Бендером, построили клуб – люстры с висюльками, в пальто не пускают. Между прочим, такая китайская грамота даже удобнее, чем чертеж с крестиками. Гораздо дольше можно голову морочить…
17 
