Волкодав

Машина вынырнула из темного переулка и резко затормозила, преграждая путь. По мою душу, понял я сразу, но едва вознамерился дать деру – а что прикажете делать безоружному человеку в такой ситуации, пусть он хоть трижды профессионал? – как меня окликнули:

– Здорово, Гренадер!

Мать твою – Муха! Явление нечистого в Страстную пятницу…

– Ну? – отозвался я, держа ушки на макушке – хрен его знает, что у этого мудозвона на уме.

– Не узнал?

– Забыл, – отрезал я с деланной обидой.

– Ты чего шлепы набухал?[58] Я ведь сказал – жди. Садись в машину.

– Зачем?

– Поедем в отдел кадров. Будешь на работу устраиваться. – И Муха заржал, как жеребец при виде молодой кобылы.

Я не стал больше базлать и нырнул в открытую дверку. В машине сидели трое: водитель, амбал с невыразительным плоским лицом и сам пахан в кожаном прикиде.

– Привет, братан! – Муха с воодушевлением потряс мою руку.

– Никак соскучился? – съязвил я, продолжая играть роль обиженного.

– Да ладно тебе, не возникай. Поехали! – приказал он водителю. – Рюмашку ради встречи хряпнешь? – Он открыл мини-бар.

– Давай, – согласился я и с удовольствием проглотил стаканчик виски – неожиданная встреча с Мухой подействовала на мои натянутые нервы.

Мы ехали по ночным Афинам, как я определил, в сторону аэропорта. Неужто я сегодня наконец встречу Толоконника?

– Почему не позвонил? – спросил я разомлевшего от спиртного пахана.

– Сюрприз, – захихикал он, довольно потирая руки. – Ты любишь приятные сюрпризы?

– Скажи спасибо, что у меня не было пушки. В противном случае от такого "сюрприза" вы бы уже кровью харкали.

– И до чего я тебя люблю, Гренадер! – с воодушевлением воскликнул Муха. – Слышь, Заруба, вот у кого тебе поучиться нужно, – толкнул он в плечо сидевшего впереди амбала. – Видал бы ты Гренадера в деле. Есть на что посмотреть.

– Мы тоже не жертвы аборта, – угрюмо буркнул тот.

– И то… – миролюбиво согласился пахан. – Возьми. – Он всучил мне кусок материи.

– Зачем?

– Завяжи себе гляделки.

– С какой стати?! – возмутился я.

– Извини, братан, так положено. Мне тоже завязывали. Давай поторопись.

– Мать вашу!.. – выругался я, но сопротивляться не стал, даже в глубине души обрадовался – это был "почерк" Толоконника с его маниакальной подозрительностью и вызывающей зависть даже у профессионалов предусмотрительностью.

– Скажи спасибо, что тебя не попросили проехаться в багажнике. Учти, это я слово замолвил.

– Учту… – пробубнил я, стараясь запоминать повороты и прикидывая, с какой скоростью шла машина.

Ехали мы долго, не менее часа. Про себя я улыбался – на хитрую задницу есть хрен с винтом: я уже знал, что мы поменяли направление на противоположное и чешем практически в обратную сторону.

Нет, не зря я почти неделю от нечего делать изучал карту Афин, а затем подолгу колесил на такси по греческой столице, лично осматривая самые интересные, с точки зрения нелегала, места.

Теперь перед моими глазами, как на экране монитора, высвечивались те улицы, по которым мы ехали. Работая с картой, я измерил основные транспортные магистрали Афин с точностью до десятка метров, составив в голове своеобразную таблицу расстояний, после, во время поездок, уточненную в натуре.

И сейчас я мог ошибиться совсем немного…

Мы, похоже, въехали в ворота – судя по скрипу створок. Машина остановилась почти сразу, прокатившись не более двадцати метров. Значит, особняк…

– Выходи, Гренадер, – слегка подтолкнул меня Муха.

– Повязку можно снять?

– Погодь, успеется…

  120