11 
Откуда-то сзади набежала кривоногая, сильно накрашенная девица в широченных синих шортах с белыми накладными якорями и с пачкой каких-то бумаг. Судя по всему, это была сопровождающая, которая до сих пор пряталась от народного гнева в здании автостанции. Когда она пробегала мимо, Дорогин уловил исходивший от нее запах пива и мятной жевательной резинки. Он невольно улыбнулся: путешествие начиналось в истинно русских традициях.
Девица взгромоздилась на подножку автобуса, оттерев молодого шофера, попыталась пересчитать своих подопечных по головам, сбилась, попробовала снова, опять запуталась и, махнув рукой, принялась проверять состав группы по списку, выкрикивая фамилии раздраженно-плаксивым голосом. Сергей отметил про себя, что фамилия дамы в пляжной шляпе была Прохорова, а фамилия молодого человека с фигурой пляжного атлета не была упомянута вовсе, хотя он и оказался в автобусе раньше всех, небрежно отодвинув в сторону и девицу со списком, и загораживавшего проход водителя.
В конце концов все разместились, багажные люки захлопнулись, список был зачитан еще раз, девица, обмахиваясь своими бумагами, обессиленно опустилась на сиденье с таким утомленным видом, словно только что разгрузила платформу со щебнем, и автобус тронулся. Свободный водитель немедленно включил видеомагнитофон, под потолком салона засветился экран телевизора, и Чак Норрис немедленно вмазал кому-то по зубам. Сергей Дорогин отвернулся от экрана и стал смотреть в окно, уделяя, впрочем, гораздо больше внимания красиво очерченному профилю Тамары Солодкиной, чем урбанистическому пейзажу, проплывавшему за тонированным стеклом.
* * *
Когда высокая корма туристского автобуса скрылась за поворотом, пожилой темнолицый мужчина с фигурой кадрового военного, сидевший на заднем сиденье большого черного джипа, неторопливо раскурил большую английскую трубку и негромко скомандовал:
– Трогай.
Водитель запустил двигатель, и тяжелый внедорожник, давно утративший свое изначальное предназначение и превратившийся в один из атрибутов богатства и престижа, мягко покатился вдоль улицы.
– Покатили ребятки, – с облегчением сказал водитель.
Хозяин ничего не ответил, но водитель, возивший его не первый год, понимал своего работодателя без слов, и теперь легко уловил в его молчании недовольство. Водителю были известны причины этого недовольства. За собой лично он никакой вины не видел, но попадать под раздачу ему не хотелось, и он тоже замолчал, внимательно следя за дорогой и скрупулезно выполняя правила движения.
– Высадишь меня у метро, – нарушил молчание хозяин. – Машину отгони куда-нибудь за город и брось в лесу. Да отпечатки не забудь стереть!
Вернешься на попутке, возьмешь в гараже «лексус» и приедешь в офис. Думаю, часов до трех обернешься.
– Раньше, – сказал водитель. – Только зачем машину бросать? Нас же не видел никто!
– А ты что же, и опрос свидетелей успел провести? – осведомился хозяин между двумя затяжками, и водитель тут же увял.
– Извините, Владлен Михайлович, – негромко и вежливо, именно так, как любил хозяин, сказал он.
– «Извините», – недовольно проворчал с заднего сиденья Владлен Михайлович. – В нашем деле, Дмитрий, извинения – пустой звук. Все должно быть учтено, предусмотрено и рассчитано до мелочей, и проколы здесь недопустимы. А то, что у нас вышло с этим участковым, – это не прокол, а вообще черт знает что. С самого утра все вверх ногами. Я уже начинаю подумывать, не зря ли я все это затеял.
– Что затеяли-то, Владлен Михайлович? – спросил водитель, чтобы поддержать разговор, и немедленно испугался: вопрос явно был неуместный.
Некоторое время Владлен Михайлович молчал, пыхтя трубкой, и от этого молчания по спине у водителя поползли холодные мурашки. «Рвануть бы от него подальше, – тоскливо подумал он. – Прямо на этом джипе и рвануть… Да что джип! Пешком бы убежал, если бы было куда. Так ведь от него не спрячешься. Из-под земли достанет и обратно закопает, но уже без головы…»
– Есть хорошая английская пословица, – медленно, с расстановкой проговорил Владлен Михайлович. – Любопытство кошку сгубило. Надеюсь, комментировать ее не нужно?
– Нет, – виновато пробормотал водитель.
Спина у него затекла от напряжения, затылок окаменел. За три года работы на Владлена Михайловича он насмотрелся на любопытных «кошек» и «котов» так, что иному хватило бы на три жизни. Бывало всякое, и не всегда причиной несчастья становилось любопытство, но Владлен Михайлович всегда выходил сухим из воды. Хозяин не был ни профессиональным мокрушником, ни уголовным авторитетом, но бизнес, особенно большой бизнес, – вещь жесткая, порой непредсказуемая и весьма опасная. Склонный, как и все водители, к философствованиям, Дмитрий давно пришел к выводу, что телегу бизнеса нужно тащить собственным горбом только на первых порах, а потом она начинает катиться сама, все убыстряя ход и поддавая тебе под зад оглоблями, – только успевай перебирать ногами, чтобы не раздавила. А когда у тебя на пути оказывается препятствие, существует только два приемлемых выхода: его нужно либо перепрыгнуть, либо разнести в клочья, если хватит сил и умения. Владлен Михайлович был чересчур солидным мужчиной для того, чтобы прыгать, и всякий, кто вставал на его пути, очень скоро убеждался, что совершал роковую ошибку.
11 
