5 
– Ничего подобного. Я отведу тебя в клинику, и там тебе по знакомству отрежут лишние сантиметры, чтобы ты мог обманывать меня дальше. У тебя это здорово получается.
Дорогин подошел к зеркалу и придирчиво изучил свой нос. Нос был как нос, и он с удовлетворением сообщил об этом Тамаре.
– Между прочим, – сказала она, – я недавно слышала, что вранье на самом деле способствует увеличению носа. Говорят, когда человек при разговоре все время теребит нос, это верный признак того, что он врет.
– Хорошо бы, кабы так, – потягиваясь, ответил Сергей. – Но я, к сожалению, знаю множество людей, которые врут напропалую и при этом не испытывают никакого дискомфорта, не говоря уже о том, чтобы дергать себя за нос.
– Например?
– А ты включи телевизор, особенно когда показывают новости. Там этих примеров сколько хочешь.
Он налил себе кофе и уселся рядом с Тамарой. Кофе слегка попахивал дымом, и Сергею вдруг расхотелось его пить. Сделав пару глотков, он отодвинул чашку. Тамара по-прежнему молча смотрела в окно. Дорогин вдруг ощутил неловкость и потребность что-то сказать, как будто от его слов могла уменьшиться жара.
– По лесу бы побродить, – задумчиво произнесла Тамара. – Ягод пособирать, грибов…
– Грибы – это еще куда ни шло, – откликнулся Сергей, – а ягоды я собирать не люблю.
– Как и все мужчины. Вы только варенье есть любите.
– Это да. Да какие сейчас ягоды? Жара, сушь, огонь… Слушай, а поехали к морю! Там тоже жарко, зато там столько воды!
– А главное, никаких ягод, – иронически добавила Тамара. Она вздохнула и положила подбородок на ладони. – А знаешь, я вдруг вспомнила, как отец впервые повез меня к морю. Мы поехали поездом, с трудом нашли себе квартиру… Денег было мало, да и сервис тогда был, сам знаешь, какой… А запомнилось почему-то на всю жизнь.
– А где вы были? – с интересом спросил Сергей.
Ему действительно было интересно: Тамара редко говорила о своем прошлом.
– В Одессе.
Дорогин припомнил Одессу: старинные дома с осыпающейся лепниной, тенистые улицы, дворы-колодцы, бронзовый Дюк – какой-то совсем не такой, как по телевизору, – знаменитый Оперный театр, а позади всего этого – море, огромный ласковый зверь с сине-зеленой лоснящейся шкурой…
– А что, – сказал он, – это идея. Полетим самолетом?
Некоторое время Тамара молча смотрела на него, слегка нахмурив тонкие брови, словно ей задали невесть какой сложный вопрос, ответ на который требовал долгого и серьезного раздумья. Ей вдруг пришло в голову, что все это странно и удивительно от начала и до конца: и сам Дорогин, и обстоятельства, при которых они сошлись, и все, что случилось с ними потом. Конечно, было время, когда она была уверена, что рождена для удивительной, наполненной событиями, очень значительной судьбы и совершенно необыкновенной любви. С годами это ощущение ослабло и наконец пропало вовсе, и вот тогда словно по волшебству в ее жизни возник Дорогин. И все стало так, как ей представлялось когда-то, и одновременно совсем не так: оказалось, что интересная судьба похожа на жизнь вблизи действующего вулкана. «Вот пожалуйста, – подумала она. – Начали с ягод, а закончили Одессой. Этот человек похож на арабского джинна: сплошные чудеса пополам с неприятностями. Бьюсь об заклад: если мы полетим на самолете, самолет непременно утонят в Турцию.»
– А что ты будешь делать с террористами? – спросила она наконец.
Теперь настала очередь Сергея молчать и хмурить брови в попытках сообразить, что она имела в виду. Поняв, он расхохотался, опасно откинувшись назад и чуть не потеряв равновесие. Какое-то время Тамаре удавалось сохранять серьезное выражение лица, но в конце концов и она, не выдержав, прыснула в кулак. Сергей Дорогин смеялся редко, но, когда это происходило, невозможно было не смеяться вместе с ним.
– Ох, – простонал Сергей, утирая навернувшиеся на глаза слезы. – Уморила, честное слово.
– Не понимаю, что тебя так развеселило, – снова принимая серьезный и даже надменный вид, сказала Тамара. – Между прочим, девяносто процентов женщин на моем месте обиделись бы.
– Так уж и девяносто!
– Даже девяносто пять.
– Я очень рад, что ты не относишься к их числу, – серьезно сказал Сергей.
– Лгунишка, – повторила Тамара.
– Но ты же меня прощаешь?
– Это у меня профессиональное, – вздохнула она. – Медсестры привыкли снисходительно относиться к выходкам больных. А ты как-никак мой пациент.
5 
