147 
– Гулять? – в глазах женщины заблестели веселые искорки. – А как же охрана?
– Неужели и вы не сможете воспользоваться путем, по которому пришел я?
Лада с сомнением покачала головой.
– Боюсь, акробатки из меня не получится.
– А я уже все предусмотрел. Пойдемте на балкон. Лада остановилась – А почему вы не боитесь, что я выдам вас охране?
– Тогда вы бы меня не предупреждали, что два амбала сидят возле двери.
– Логично, – согласилась женщина и предложила: Лучше оставайтесь за занавеской, я посмотрю сама.
Она вышла на балкон, углом огибающий здание, и внимательно осмотрелась.
Если с этой стороны даже для Глеба преодолеть три этажа казалось сложным, то северная сторона представляла собой удивительную конструкцию – сварной трубчатый каркас, увитый диким виноградом.
– Ну что, вы пойдете со мной? – спросил Глеб, когда Лада вернулась.
– Вы, наверное, когда были мальчишкой, лазили к девицам через окна и имеете в этом огромный опыт?
– Нет, я просто люблю читать книги, – Глеб картинно поклонился Ладе.
«Узнает или нет?» – думал он, глядя на женщину. Лада казалась веселой и беззаботной. Но он-то знал, что после ссоры с Валентином в ее душе все должно кипеть.
– Я иду с вами, но только сперва должна переодеться. Отвернитесь.
Глеб исполнил распоряжение и сидел в кресле, слушая шорох снимаемой и надеваемой одежды. Наконец, Лада негромко произнесла:
– Можете поворачиваться, Глеб не заставил себя долго ждать и чуть не вскрикнул от удивления. Перед ним стояла почти та самая Лада, которую он знал в юности. Плотно облегающие стройные бедра джинсы и рубашка-ковбойка, ситцевая косынка в горошек, по-пиратски повязанная вокруг головы. Концы, завязанные узлом, свисали до самого плеча.
– Вам бы только нож в зубы и абордажный крюк в руки, – рассмеялся Глеб.
– Пожалуйста, говорите потише, – Лада приложила палец к губам, – потому что вы и представить себе не можете, что произойдет, если вас обнаружат в моем номере.
– Я смотрю, вы боитесь больше меня.
Глеб галантно открыл дверь балкона и пропустил Ладу вперед, а сам, пригнувшись под прикрытием балконного экрана, двинулся вслед за ней.
На улице веселье было в полном разгаре. Игра в девятку расшевелила публику, и теперь никто не стеснялся проявления своих самых звериных инстинктов. Мужской хохот, женский визг разносились по всему двору. Никто из персонала и носу на улицу не показывал.
– Теперь впереди пойду я, – шепотом произнес Глеб, перелезая через балконные перила и цепляясь руками за трубчатый каркас, по которому вился виноград.
Лада немного испуганно посмотрела вверх, а затем приняла руку Глеба, который помог перебраться ей на виноградные опоры.
– Да, я предусмотрительно надела джинсы, – съехидничала она, глядя вниз на спускающегося Глеба.
– Осторожно, не стоит шуметь…
Они оказались внизу. Глеб немного дольше, чем следовало бы, задержал руку Лады в своей.
– А теперь пошли через самшитовую рощу.
– Вы знаете дорогу?
– Я знаю все, – ответил Глеб и увлек Ладу за собой в темноту.
Они пробирались сквозь первозданные заросли почти в кромешной темноте.
Деревья сходились над их головами, словно своды старинного готического собора.
Несколько раз Лада испуганно вскрикивала, но на это были веские причины. Оба раза в сухой листве прошуршали змеи.
– Как вы только здесь ориентируетесь? – прошептала она.
– Я иду на шум моря.
– А говорили, что знаете здесь все.
Вскоре впереди послышался шелест, словно ветер шевелил тысячи бумажных листков.
– Это бамбук, – проговорил Глеб, помогая Ладе выбраться на бетонированную дорожку.
К счастью, все фонари здесь были давно разбиты, и никто не заметил их появления. В перспективе дорожка замыкалась двором перед корпусом пансионата. А там продолжалось веселье.
– Не знаю, почему я решила пойти с вами, – призналась женщина.
– Наверное, потому, что там страшнее.
Лада хотела уже спуститься с откоса, но Глеб остановил ее.
– Через бамбук мы точно не проберемся, это настоящие джунгли. Тут где-то должен быть обход.
Они дошли до сложенных из дикого камня ступенек, за которыми уже серебрилось море.
– Какой чудный запах! – Лада остановилась, вдыхая полной грудью.
Глеб поддержал ее под локоть. Лада и не пыталась освободиться.
И тогда Сиверов сказал банальную фразу. Вернее, там, на берегу моря, она не прозвучала банальной. Есть вещи, которые можно говорить только в определенное время, например, при полной луне, на берегу моря, перед восходом или после заката солнца. А извлеченные из волшебного окружения, в котором родились, эти фразы теряют свой блеск и способность очаровывать.
147 
