23 
Он отстранил женщину, прикрыл ладонью рану на груди.
– Принеси мне вина, пожалуйста, и я скажу тебе одну новость.
Это прозвучало так, словно бы он предлагал Ирине какой-то обмен. Ирина, немного удивившись, выбралась из-под простыни и, не стесняясь своей наготы, вышла в соседнюю комнату. Она принесла два бокала, до половины наполненных вином, один из них протянула мужчине.
– Ну, и какую же новость я должна услышать?
– Извини, Ирина, если испорчу тебе настроение, но мне об этом нужно кому-то сказать. Только сегодня я узнал, что человек, которому я обязан своей жизнью, погиб.
В глазах женщины даже не промелькнуло страха, в них не возникло даже и отблеска удивления. Она просто отпила глоток вина и негромко сказала:
– Тогда выпьем за него. Выпьем за то, что мы с тобой сегодня вместе.
– Выпьем, – ответил Глеб.
– Когда я тебя долго не вижу, меня мучат предчувствия. Ты представить себе не можешь, сколько раз я в мыслях тебя уже хоронила, сколько раз я убеждала себя в том, что мы больше никогда не увидимся. И самое страшное то, что никто мне не скажет, погиб ты или остался жив, никто не скажет мне, где ты находишься.
– Сейчас я здесь, – улыбнувшись, сказал мужчина. А вот завтра… не знаю.
– Ты собираешься уехать? – встревожилась Ирина.
– Я же сказал – не знаю. Не будем об этом.
Глеб крепко обнял женщину и, закрыв глаза, нашел ее губы, пахнущие терпким вином. Глебу показалось, что музыка в динамиках зазвучала громче. На него прямо-таки обрушилось жизнелюбие Моцарта, и ему не хотелось думать о том, что он и сам может погибнуть, как погиб Костров, как погибло уже много его друзей…
И он понимал, знакомых у него уже больше в том, загробном мире, чем здесь.
И поэтому он так дорожил связью с этой женщиной, которая, как ему казалось, никогда не лгала ему и которой он сам старался не лгать. Можно чего-то не говорить, но нельзя обманывать. И тогда будешь счастлив, будет куда прийти, будет куда вернуться, будет плечо, на которое можно опереться и к которому можно прижаться лбом, пряча взгляд, полный слез.
Ирина всегда удивляла Глеба тем, что каждый раз, когда они оказывались в постели, могла становиться какой-то новой, какой-то еще не изведанной им женщиной. Он никогда не мог предугадать, чего же ей захочется на этот раз. Она была то сдержанно-холодной, то яростной, до безумия страстной. Иногда она в кровь раздирала ему спину, а иногда, как сейчас, была нежной и податливой, повинуясь каждой его прихоти, каждому его желанию. И Глебу хотелось, чтобы эта близость длилась вечно. Он боялся, что наслаждение станет менее острым.
Глеб, сжимая Ирину в объятиях, перевернулся на спину. Женщина страстно вздохнула, запрокинула голову и сбросила простыню…
– Еще, еще… – зашептала Ирина, нетерпеливо теребя мочку его уха.
– Не спеши, – прошептал Глеб, – помни, все хорошее когда-нибудь кончается.
– Не разговаривай, молчи… – зашептала женщина, и ее ладонь легла Глебу на губы.
Затем Ирина откинулась, высоко запрокинув голову. Темные волосы рассыпались по плечам. Она медленно раскачивалась, сладострастно вздыхая при каждом движении. Глеб покусывал губы, лаская руками ее грудь.
– Быстрее… быстрее….. – прошептала Ирина, – быстрее…
Их вздохи слились со звуками музыки… Ирина улеглась рядом с Глебом. Она положила голову ему на грудь.
– Я слышу, как бьется твое сердце.
– Это ты заставила его стучать так сильно и так быстро.
– Мое тоже бьется быстрее, – сказала Ирина и, взяв руку Глеба, положила себе на грудь.
– Я слышу, – прошептал Глеб, ощутив под пальцами твердый сосок.
– Но ты меня обманываешь, твое бьется в такт музыке. Ты любишь Моцарта, а не меня.
– Нет, Ирина, я люблю тебя, – спокойно сказал Глеб, – и хочу, чтобы у нас с тобой все было хорошо.
– А разве у нас что-то не так? – задала вопрос женщина и, приподняв голову, заглянула в глаза Глебу.
Она запустила свои пальцы в его русые волосы и нежно, как ребенка, принялась ласкать. Крестик на золотой цепочке качнулся, сверкающей искоркой проплыл перед его глазами. Глеб попытался схватить его губами, и это ему удалось.
– Я спрашивал у тебя когда-нибудь, кто подарил тебе этот крестик?
– Это крестик моей бабушки, – сказала Ирина. – Она была очень набожна, и когда я была еще маленькой девочкой, бабушка отдала его мне.
– А я не помню свою бабушку, – сказал Глеб. – Она вместе с дедом погибла в блокаду в Питере.
23 
