.
Очередная сказка о Золушке 
15 
– Да?
– Не думала, что он способен на творческий полет.
– Я тоже.
– Странно.
– Согласна.
Мы немного помолчали.
– Ну надо же, – заговорила наконец Светка, – я ведь только на днях вспоминала Марусю и даже где-то позавидовала ей.
– Интересно было бы знать, в чем именно?
Да, понимаешь, – сказала со смешком Светланка, – подумала, что вот мы с тобой, например, лезем из кожи вон, чтобы утвердить свое «я», я имею в виду наши отношения с мужиками, а может, это никому и не надо? И думала, что Маруся, одна-единственная из нас, поступает умно и даже, может быть, мудро. Выращивает свой брак много лет и пожинает неплохой урожай: дети, непьющий и работящий муж, уютный дом и так далее. А мы все мечемся, мечемся. И с нулевым результатом.
– Ну, насчет нулевого, – возразила я, – не стала я бы так уж уничижаться. Что касается Маруси, ты права, я тоже как-то на днях мысленно радовалась за нее. В том смысле, что хоть Петюнчик и нудный тип, но домовит не в меру и примерный семьянин. И решила: хоть что-то Машунька получила от этого брака, а ведь для нее это плюс еще дети – то, из-за чего на этом свете и стоит жить. А выходит, в действительности все не так.
– Да, выходит, она теперь в полной заднице.
– Ужас! – вздохнула я.
– Ага. Петюнчик такой же козел, как и наши с тобой мужики. И даже хуже, потому что наши хоть не такие зануды.
Мы опять помолчали немного.
– Но, в принципе, – ожила наконец Светка, – думаю, мы с тобой правы. Машка ничего не станет предпринимать. Кишка тонка.
– Боюсь, что так, – сокрушенно согласилась я.
– А кстати, что ты думаешь об этой девице, с которой у Петюни…
– Да пошла она! – в сердцах рубанула я. – Честно сказать, сейчас только о Машуньке могу думать. На черта мне эта девица, у которой мозгов ни грамма?
– Откуда знаешь? – заинтересовалась Светка.
– Влюбиться в Петю? – фыркнула я. – Это что же надо иметь вместо серого вещества?
– Точно, – согласилась Светка. – Дура. А кого еще, собственно, Петя-то мог подцепить?
Алена
Наврала абсолютно все. Кроме имени и рода занятий. А остальное – сплошная беллетристика. И то, что больше двух лет знакомы, и что ездили в Париж, а уж о Гогене и говорить нечего. Петя с талантами Гогена – надо ж такое придумать! Хорошо, если ему вообще известно, кто это такой. Нет, сногсшибательная колористика в моей квартире – Кириных рук дело. Кира – мой знакомый дизайнер. Петя тут ни при чем. И в Париж я ездила одна. Как обычно. И знакомы мы всего полгода, чуть больше.
Зачем врала? Затем, что я часто это делаю. Вранье стало моей философией, моим спасением от внешнего мира. С недавних пор. Раньше я была исключительно честной девочкой. Говорила всем то, что думаю. И дожила в таком ритме почти до тридцати лет. Даже не верится, что продержалась так долго, ведь все вокруг просто подталкивало к вранью. Но я далеко не сразу усекла, что люди задают тебе вопросы не для того, чтоб узнать, как дела обстоят на самом деле, а лишь чтобы услышать то, что желают услышать. А если они обманываются в ожиданиях, то начинают смотреть на тебя косо: мол, что-то тут не то. Так что теперь мой ответ на любой вопрос зависит от того, с кем я, собственно, беседую. Чтоб вам все стало понятно, скажу, что размер сумм, звучащих в ответе на вопрос: «А сколько ты получаешь?» – колеблется в диапазоне от четырехсот долларов до тысячи. Реальная цифра – семьсот тридцать, но кому это на самом деле интересно?
То же и с моим незадавшимся замужеством. Нет, я не захожу настолько далеко, чтобы говорить, что я замужем, – это легко проверить. Но вот о своем отношении к этому затянувшемуся одиночеству могу врать сколько душе угодно. Иногда кажется, что я уже и не определю своего реального отношения к этому предмету, настолько вжилась в те образы, которые эксплуатирую то тут, то там. Но признаюсь, чаще всего я агрессивна. Потому что меня бесят эти замужние дамочки! Особенно свежеиспеченные.
Как они самодовольны и уверены в себе – аж лоснятся. Вчера она еще не знала, куда глаза девать, когда ее спрашивали про личную жизнь, заикалась и краснела, а сегодня – смотрите-ка на нее! Демонстрирует новенькое, сверкающее колечко и супруга (тьфу, что за слово!), которого наконец-то удалось ей отхватить, и покровительственно похлопывает тебя по руке: мол, и на твоей улице будет праздник. Ненавижу! Поэтому и веду себя в таких случаях по-дурацки.
Иногда несу всякий вздор о том, что традиционные формы брака изжили себя и пора переходить на гостевую форму семьи, не упуская возможности ввернуть, что нет браков без измен – все вы, дескать, там будете. Замужние собеседницы, как правило, встают на дыбы и, чуть ли не стуча себя кулачками в грудь для большей убедительности, пытаются доказывать, что я не права. Почему-то основным аргументом в таких случаях выступает их вера (или демонстрация веры) в то, что уж ее-то супруг совершенно другой, а именно: верный, честный, порядочный, внимательный и любящий – и потому все, что я тут нагородила, имеет отношение к кому угодно, только не к нему.
15 
