очень нудно 
27 
– Два, три, семь, – сказал он и тронул девушку за локоть. – Пошли отсюда! – прошептал он.
Девушка отшвырнула недокуренную сигарету, та, прочертив в темноте огненную дугу, упала в траву, брызнула искрами.
Комов дрожащими пальцами набрал код – ошибся. Ползунок замка остался заблокированным. Полковник зло оглянулся. Парень и девушка неторопливо шли вдоль автомобильной стоянки.
– Код? – надрывно закричал Комов.
– Два, три, семь, – хихикнув, произнесла девушка.
– Два, три, семь, – вдавливая кнопки, произносил Сергей Борисович.
Щелкнул механизм блокировки. Комов дернул ручку, и металлическая дверь бесшумно открылась. На полковника ФСБ пахнуло запахом старого дома, сырой штукатурки, кошачьей мочи и хлорки. Комов, скрежеща зубами, взбежал по лестнице, остановился у двери квартиры Смехова, перевел дыхание и яростно вдавил кнопку. Тонкая трель звонка завибрировала за двойной дверью. Комов не убирал палец с кнопки.
– Кто там? – услышал он мягкий тенор Викентия Федоровича Смехова.
– Открывай, я.
– Кто?
– Открывай! – ударил кулаком в дверь Комов.
Дверь приоткрылась на несколько сантиметров, в проеме поблескивала цепочка.
– Сереженька! – послышался голос Смехова.
Звякнула цепочка. Комов влетел в квартиру. Хозяин, не ожидавший столь позднего визита, отшатнулся к стене, запахнул полы халата.
– Что, не ждал? – выдавил из себя Комов.
– Нет… Так неожиданно, без звонка, без предупреждения… Что-то случилось, Сереженька?
– Ты один? – полковник ФСБ обращался к своему бывшему учителю на «ты».
– Проходи, проходи, дорогой, – ласково бормотал Смехов, но в его глазах уже читался испуг.
Викентий Федорович сглатывал жидкую слюну, безжалостно набегавшую в рот, его кадык дергало, и Комову показалось, что острый хрящ может прорвать тонкую стариковскую кожу на шее.
– Проходи, Сережа, присаживайся, рассказывай.
Комов даже не снял легкую серую куртку, не стал разуваться, прошел в гостиную. Хозяин, прижимаясь спиной к стене, скользнул следом за гостем.
– В чем дело, Сереженька?
– Слушай сюда, – приблизившись к бывшему учителю физкультуры, произнес Комов и схватил Викентия Федоровича за ворот шелкового халата. Он потянул его на себя и, брызгая слюной, прокричал:
– Ты меня подставил, ты сдал меня, сдал, урод!
– Я?! – Викентий Федорович попытался вырваться, пояс халата развязался.
– Ты меня сдал! – тряс пожилого мужчину Комов.
– Я – тебя? Помилуй бог, Сережа, мы сто лет знакомы! Кому я тебя сдал?
– Не знаю кому, но сдал со всеми потрохами.
– Помилуй бог!
Наконец Комов разжал пальцы, халат сполз с плеч Викентия Федоровича. Хозяин стоял перед своим бывшим учеником абсолютно голым.
– Я от тебя такого не ожидал.
– Погоди, успокойся, – дрожащими руками Викентий Федорович прикрыл срамное место, присел на корточки и, путаясь, принялся натягивать на себя скользкий халат. – Расскажи, не спеши, я ничего не понимаю, я перед тобой чист, Сережа. Ты же меня знаешь.
– Именно потому, что знаю, – выдавил из себя слова Комов, отходя на несколько шагов от дрожащего Смехова. Он вытер вспотевшее лицо, ладони стали мокрыми, пальцы дрожали. – Ты мне подсунул Андрюшу?
– Какого Андрюшу?
– Что, дураком прикидываешься? Не помнишь?
– Не понимаю, о ком ты? Какой Андрюша? Мало ли кого я тебе подсовывал?
– Все ты знаешь. У тебя есть водка?
– Ясное дело, – обрадовавшись тому, что внимание взбешенного Комова переключилось, Смехов бросился к буфету и принес литровую бутылку «Абсолюта».
– Стакан давай.
На столе появился хрустальный стакан. Комов налил себе полстакана водки, резко выдохнул, выпил и опустился в кресло. Он немного успокоился, первый прилив ярости утих.
– Сереженька, – мягким певучим голосом произнес Смехов и потуже затянул пояс шелкового халата, – расскажи по порядку. Ты же знаешь, я тебе не враг, зла не желаю и никогда не желал. Что стряслось? Что тебя выбило из колеи? Ты же всегда такой спокойный, вдумчивый.
– В том-то все и дело, Викентий, что меня достали.
– Тебя достать не так-то просто.
– Обложили, гады! – прорычал полковник ФСБ, впиваясь пальцами в мягкие подлокотники кресла. – Кассету прислали по почте, сунули в ящик.
– И что же такое на кассете?
– А там.., там я мальчишку трахаю во все щели.
– Ой как плохо, – запричитал Викентий Федорович, подходя к аквариуму, – это совсем никуда не годится. Ну подумай, зачем мне тебя сдавать? Мы же с тобой сто лет знакомы, я твоим учителем был, можно сказать, на ноги поставил.
27 
