103. Повелитель игрушек

Зря все-таки Миша не приготовил свою «беретту» к стрельбе загодя. Но кто же знал, что прошлая неторопливость гусеничного робота сменится внезапной активностью? Оказывается, он был вовсе не столь безобидным предметом, он просто маскировался под некоего железного простачка. Теперь, когда его гусеницы крутнулись на месте с такой прытью, как будто робот хотел вскочить на дыбы, Миша Гитуляр даже растерялся. Но еще большим, совсем неожиданным действом, оказался результат этой странной активности. Гусеничный коротышка помчался не куда-нибудь, а прямо к несколько покореженному во время приземления, но все же годному к делу дельтаплану. Но даже в такой момент, Миша все еще не сообразил, что последует дальше. Видимо, от слишком неумеренного общения с компьютерами он стал несколько туповат для существования в реальном мире. Ибо дальше патрульный робот просто-напросто прокатился гусеницами по компактно сложенной технике. В первое мгновение Миша не поверил своим глазам. Что это было? Спонтанно проявившаяся месть механизма, умеющего только ползать, машине могущей летать? Или просто кто-то живой и сообразительный, там, под скалами, глянул в экран передачи, ведущейся отсюда, и с ходу додумался, что и как? Прикинул, что если имеется дельтаплан, то где-то рядом находится и его пассажир? И тогда надо перво-наперво лишить его средства для отступления. Ведь действительно, вряд ли приученный к катанию по горам робот способен самостоятельно идентифицировать предметы, предназначенные для парения. Тем более дельтаплан сейчас представляет собой не цельную штуковину, а наполовину разобранную, дабы его было трудней заметить, да еще и не унесло случайно усилившимся ветерком.

Однако проделанное действо было действительно подлым. Достаточно спокойный человек Гитуляр почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Рваные клочья тонкой, прозрачной материи символизировали навсегда уничтоженную возможность возвращения куда-либо. Теперь он до самого конца, то есть до ядерного взрыва, останется во власти горы Корпуленк. Какая разница, что возвращение имело только вероятностный, а вовсе не однозначный характер? Ныне вероятность вообще зашкалила в отрицательную область. И тут, всего на несколько секунд, весьма сдержанный, сравнительно с другими «солдатами удачи», Миша потерял контроль над собой. Детсадовская атрибутика – слезы – сменились черной, застилающей глаза, яростью.

Он пришел в себя только после произведенного выстрела. Звук саданул по ушам. Сознание вернулось. Он ощутил себя приподнявшимся на коленях, сжимающим пистолетную рукоять обеими руками, и снова целящимся в ненавистную машину. Черт возьми! Вполне может быть, что в умчавшиеся времена махания палицами и копьями ярость помогала одерживать верх. Однако не сейчас. Надо же, он разбудил, привлек к себе всю округу, а результатом оказался только рикошет от булыжника. Но куда теперь было отступать? Спонтанно начатое дело следовало завершить. Он выстрелил еще раз. И что же? Он снова не попал в совершенно неподвижную цель. Хотя нет, теперь она уже начала двигаться. Робот вертел сенсорами, осматривал местность, а может, просчитывал внутри тригонометрические функции, вычисляя местоположения стрелка соотносительно скорости звука и прочих параметров. Да, чего-чего, а инстинкта ему все-таки не хватало. Человек бы на его месте вначале упал плашмя. Хотя сейчас это значения не имело – Миша Гитуляр снова промазал. Что-то сбивало с толку; может, наклон земной поверхности, а может, «рост» робота: он все же привык стрелять в двуногих, а не в их гусеничное подражание. Черт бы побрал этот древний, двадцатого века, пистолет. То ли дело «плазмобой». Однако плазменной винтовки не имелось, а в рукоятке присутствовала только одна пятнадцатизарядная обойма. Следовало работать потщательнее.

  96