Последние отзывы

  13  

Прошли годы, теперь он искал одной лишь правды об отце и неожиданно нашел ее в этом последнем томе с перепиской. Нашел и ужаснулся. Именно из этой переписки Сын Вождя понял, что он и его мать были такими ничтожными вешками на жестоком пути Вождя к власти, что только профессиональная привычка придавать значение мелочам заставила «кожаных курток» уделять так много внимания самому факту существования сына Вождя. Для Вождя этот факт, разумеется, никакого значения не имел.

Ненависть к любому противлению и несогласию, жестокость к врагам, настоящим или мнимым, сопротивляющимся или поверженным, упоение самой возможностью проявлять насилие — вот чем были полны письма, записки и резолюции Вождя. Он читал строки этих документов, и ужас охватывал его.

Сын Вождя на несколько дней утратил всякую осторожность. Он принес книгу домой, на ночь спрятал ее в шкафу под теплым бельем, а назавтра снова вышел из дома и полдня ездил на трамваях, дочитывая ужасный том. Он рисковал как никогда — почти никогда, потому что рушилось все: не он один был обманут — весь мир был обманут! Он читал и не понимал всеобщего ослепления: как же другие читают эти письма и не видят истины? Как можно не заметить этой сатанинской злобы, коварства и полного равнодушия не только к отдельным людям, но и к человеку вообще? Но — не замечали! Это было чудовищно, необъяснимо, здесь действовала какая-то государственная мистика.

Он понял, что и его самого продолжали скрывать от мира уже не потому, что его положение могло быть кем-то использовано как знамя переворота, но лишь потому, что он был НЕЗАКОННЫМ сыном Вождя, а это могло бросить тень небезупречности на культовую личность. Они и убить его не смели оттого, что тайна этого убийства тоже могла когда-нибудь всплыть и нанести урон каноническому образу Вождя.

Он не стал возвращать книгу в кинотеатр, просто оставил ее на сиденье в трамвае.

Он уже давно проехал свой кинотеатр. Ах, пора, давным-давно пора бы все простить и забыть, да вот, не получается…

По другую сторону из окон трамвая стал виден парк, и он пересел на ту сторону, чтобы поглядеть на деревья. Он очень любил деревья и стал смотреть на них, чтобы отвлечься от мыслей о Вожде: не хотел он сегодня думать о нем, совсем не хотел…

Ветер в парке гулял свободней, чем по улицам, гонимый им снег вздымался от земли седыми вихрями и завивался в крутые столбы, и вдруг ему показалось, что между черных стволов мелькает некто в сером балахоне, с белыми волосами и бородой, развеваемыми ветром. Старец Нектарий? Он часто вспоминал его лицо, морщинами и цветом похожее на половинку грецкого ореха.

Отшельник отец Нектарий, которого он встретил когда-то на Кавказе… Навряд ли он еще жив, ведь ему и тогда, в дни юности Сына Вождя, было лет под сто. А вот не забывается никак.

Иногда Сын Вождя просыпался среди ночи, как будто разбуженный чьим-то требовательным окликом или прикосновением. Ему казалось иногда, что кто-то случайно позвонил в его звонок, и он долго лежал без сна, ожидая, что разбудивший его звук повторится. Ничего не происходило. И тогда он вставал, шел на кухню, пил холодную воду из-под крана и клал под язык таблетку валидола. Потом он возвращался в комнату, снова ложился, но заснуть уже не мог. Именно в такие ночи он вспоминал старца Нектария и тихий его голос: «Молись о своем окаянном отце, Георгий!».

Как-то в январе у Сына Вождя случился грипп. К нему вызвали врача из тюремной больницы. Этот врач, сам уже старик, вообще-то неплохо к нему относился: лет десять назад, когда у него было воспаление легких, он даже принес ему из дома старенькую фуфайку из ангорской шерсти, которая до сих пор его выручает.

— У меня полтюрьмы больны гриппом, — сказал доктор, сердясь то ли на эпидемию, то ли на своих пациентов-арестантов, то ли на Сына Вождя. Он сделал ему какой-то укол и удалился, оставив горсть таблеток парацетамола.

Больше врача к нему вызывать не стали, только приносили еду. Температура не спадала, он страшно кашлял и бредил по ночам.

И вот ему привиделось в бреду, что он стоит в сумерках на маленьком островке посреди необозримого болота, края которого скрываются в белесом тумане. По всему болоту чернеют силуэты мертвых деревьев с воздетыми к небу голыми сучьями. Какие-то таинственные мрачные существа беззвучно ползают у него в ногах, но он не может ни разглядеть, ни отогнать их. Вдруг в тумане появилась светлая точка и стала приближаться к нему. Он напряженно глядел в ту сторону и вскоре увидел двоих, бредущих к нему по болоту: один, высокий и сутулый, шел впереди, а другой, кажется ребенок, брел за ним, спотыкаясь и раскачиваясь на ходу. В первом он узнал отца Нектария. В руке старец нес кованый железный фонарь с горящей внутри свечой.

  13