94 
Сменил наполовину опустевший магазин, сдвинулся на середину комнаты. Тут же послышался топот по потолку, затем гулкий удар по металлу.
"На контейнеры сиганул!" – мелькнула мысль, и я, уже без всякой осторожности, метнулся к окну. И успел заметить сероватую тушу, ловко карабкающуюся вверх по металлической стене, цепляясь конечностями за стыки контейнеров. Я успел раза три выстрелить, даже увидел, как пуля выбила сноп искр из металла, но тварь исчезла из поля зрения. А заодно я увидел еще одну, свесившуюся с самого верхнего, третьего яруса, и глядящую прямо на меня.
"Сейчас прыгнет!"
Эта мысль разорвалась в голове петардой, я вскинул оружие, но "супер", или мутант, кто они там ни есть, просто убрал свою уродливую голову, укрывшись.
– Там еще один! – крикнул Сэм, указывая куда-то за окно со своей стороны. – Прячется за штабелем.
– М-мать! – с чувством выразился я.
Трое. Как минимум трое, а может и больше. И что прикажете делать? Как с ними биться, если они нас обложили, но в окна больше не лезут? Не подставляются?
Я поморщился, вновь обратив внимание на вонь, идущую от висящего в окне отвратного трупа. Так вроде и не слишком вонял, а как подох, так словно могилу вскрыли. Опять насквозь пропахнем… если выживем.
Пароход. Чертова "Алисия", до нее всего тридцать метров, это несколько секунд бега. А толку? Что толку бежать, в борт ее целовать? Да и тридцать метров не пробежим, тут уж будьте уверены, никаких вариантов. Что же делать, что же делать, а?
Подскочил к фасадному окошку, аккуратно через него выглянул. Ну вот же он, пароход наш желанный, рукой подать, дождь все слабее и слабее, видно уже хорошо, далеко видно. Ни души на палубе, никого за стеклами надстройки, ни огней, ни движения. В бухте крутится-вертится и беспорядочно плещется мелкая волна, в сером рассвете блестит как каток залитый водой бетон пирса. Мертвяк стоит поодаль, метрах в ста, смотрит прямо на нас, но никуда не идет. Не выдержал, на этом ходячем трупе выместил злость, угодил ему в башню с пары выстрелов, тот свалился мешком.
На головой снова зашуршало, и я рванулся назад, на исходную, так сказать. Но ничего не произошло, разве что я сам себе сказал: "Ошибочка. Четыре."
Где же такая пропасть мутантов отъелась, а? Мы же еще двоих загасили, это что, их не меньше шести было? Ой, что делается, что делается.
– Андре… – жалобный голос Дрики.
– Что? – обернулся я к ней.
– Придумай что-нибудь, пожалуйста, – она чуть не плачет. – ты все время что-то придумывал, они же сейчас уйдут, ты слышишь?
Сэм молча кивнул, очень мрачно.
Гадство, как я не услышал раньше? На "Алисии" работал двигатель. Тихо, или просто на грани инфразвука, не улавливаемого человеческим ухом, забиваемый ветром и шумом дождя, но он точно работал. Не какой-нибудь там вспомогательный, а главный, судовой. Просто так солидно и тяжко только очень большой двигатель может дышать, я хоть и сухопутный насквозь, но понять такое нетрудно. Они собираются сваливать. Они собираются домой, в Роттердам, или куда там еще, на свои Филиппины. Но они сейчас уйдут, и я даже не узнаю, куда они собирались, а мы останемся здесь, в этой фанерной будке, обложенные группой мутантов. Вот так, прокатился из Юмы.
– Ну же…
Дрика уже всхлипывает. С самого начала держалась молодцом, а вот теперь все, расклеилась.
– Тихо! – уже рявкнул я на нее. – Соберись! Сейчас не только судно уйдет, но еще и нас сожрут! Соберись, я сказал!
Сэм в диалог не вмешивался, смотрел в окно издалека с таким видом, словно ничего не слышал. Потом вдруг вскинул винтовку, выпустил куда-то короткую очередь. Дрика встрепенулась, обернулась к нему. Сэм покачал головой сокрушенно, сказал:
– Не попал. Спрятался.
Придумать, придумать, что-то придумать. Пусть не к пароходу, хотя бы до машин добраться. Это всего два метра, даже меньше, если от окна, но пока вылезем, пока откроем, пока то, пока сё… нет, все равно все не успеем. Не успеем. Никак. Мы вообще никуда не успеем, мы можем только здесь отбиваться пока патроны есть. Придумать. Придумать. Думай. Думай.
От отчаянного напряжения всех извилин заболела голова, но никаких идей не возникало, вообще никаких. Пусто. Голяк. Nada. Nothing. Йок. Перед газами крутится какая-то идиотская картина, как мы все прорываемся, паля со всех стволов во все стороны, к борту парохода, а там кричим и прыгаем, пытаясь привлечь внимание. Чудо что за картина, хоть клип с ней снимай для песни… не знаю для какой, хоть в "Лесу родилась елочка", мать ее в душу!
94 
