84 
Огольцов мой враг, ничего не попишешь. Некрасиво злорадствовать, но он заслужил ненависть и презрение. Когда-то по его милости меня едва не убили в казематах Петропавловской крепости. Я человек незлопамятный, но это событие никогда не забудется.
– Мы еще встретимся… поручик. При других обстоятельствах, – прошипел он, разрешая мне пройти. – Тогда вам не поздоровится.
– Спасибо за предупреждение, господин Огольцов. Постараюсь не поворачиваться к вам спиной, – спокойно сказал я и нарочито медленно пошел, придерживая рукой шпагу.
Должно быть, капитан-поручик был наслышан о моих фехтовальных талантах, поэтому на оскорбление не ответил. Лишь злобно посмотрел мне вослед. Я ощутил его невысказанную злость всем позвоночником.
В огромном овальном зале гремела музыка, довольно непривычная для моего медвежьего уха. Грациозно кружились, выделывали непонятные па, сходились и расходились в плавных движениях сотни пар. Мужчины в разукрашенных золотом и серебром костюмах, роскошные женщины в одеяниях, усыпанных бриллиантами. Яркие ленты затягивали пояса дам до такой степени, что бедняжкам впору было помирать от нехватки воздуха, а не порхать вокруг кавалеров, как бабочки на цветочной поляне.
В углах били фонтаны. Брызги разлетались так далеко, что могло показаться, будто бал устроен под открытым небом и моросит холодный освежающий дождь.
Горели тысячи масляных ламп и свечей. В зале было светло как днем.
Оркестр играл не то менуэт, не то мазурку, а может, кадриль. Я понял, что все мелодии для меня на один лад, танцевать под них не обучен и вряд ли когда-нибудь научусь, поискал в толпе знакомых и, не увидев, растерялся.
Мимо проносились распудренные и разодетые дамы. Они улыбались, бросали томные взгляды.
Существуют разного рода ухищрения, особый язык жестов, мушек и прочих атрибутов женской красоты, но в этих вопросах я полный профан, а подходящий консультант под руку не подвернулся. Вот Карл, тот эти штучки-дрючки знает наверняка. Нормальное явление. Для кого-то мушка справа, мушка слева, а для кого-то вспышка в том или ином направлении. Кто служил, тот поймет.
Это другой мир, дотоле мне не известный. Не дискотека в сельском клубе с пьяненькими девчонками и их спутниками – драчливыми комбайнерами и трактористами. Не городская кислотная тусовка с обдолбанными подростками, бритыми качками, тощими моделями, стандартной полуголой девкой у шеста и барменом, толкающим направо и налево «колеса». Там я был как рыба в воде, если надо, мог двинуть в рыло или, наоборот, пожать руку новому корефану, мог завести пустопорожний разговор, взять незнакомую девушку под локоть и отвести в уютное расслабляющее место, угостить коктейлем. А тут я чужой, и никому до меня нет дела.
Сделав это открытие, я снял с подноса протискивавшегося сквозь толпу лакея бокал с длинной ножкой и сделал сильный глоток. Анна Иоанновна пьяных не жалует, так что вино оказалось слабеньким.
Кто-то хлопнул меня по плечу.
– Никак тоску топите, фон Гофен?
Я обернулся, увидел смеющегося Манштейна, высокого, полного, смуглолицего.
– In vino veritas, – продекламировал он, демонстрируя способности полиглота.
Бравый офицер в совершенстве знал несколько языков, в том числе русский. Он был моим ровесником, на службу в русскую армию поступил в начале этого года, но уже успел хорошо себя зарекомендовать, так что Миних с удовольствием взял храброго и расторопного Манштейна к себе в адъютанты.
Хоть я в латыни ни в зуб ногой, но спорную мысль, что «истина в вине», слышал неоднократно.
– «Веритас» я ищу обычно в другом месте. А где фельдмаршал? Неужто оставили его одного?
– Увы, пришлось. Фельдмаршал берет очередную неприступную крепость. – Манштейн осторожно мотнул головой.
Я посмотрел в указанную сторону.
Довольный Миних с потрясающей энергией отплясывал с дородной молодкой, годившейся ему во внучки. Полководец приблизился к ней на расстояние даже по меркам двадцать первого века не очень-то приличное и, пользуясь моментом, что-то шептал на ушко. Пышная красавица с одобрением слушала, растягивала полные красные губы в улыбке, показывала жемчужные зубки.
Потом воркующая парочка скрылась за густыми зелеными насаждениями, где пропадали и другие влюбленные, спешившие скрыться от чужих глаз.
– Как видите, мой начальник блестяще показывает себя не только на поле боя, – не без хвастовства добавил Манштейн, будто амурные успехи Миниха были и его заслугой.
84 
