114 
– Может, поедем, Мишаня, рыло ему надерем и деньги заберем?
– А Бахрушину доложим?
– Конечно!
Комбат набрал номер полковника Бахрушина и узнал, что тот на совещании.
Спросил, появится ли тот до семи часов.
– Боюсь, нет.
– Вызвать его можно?
– Никак нет, извините.
– На нет и суда нет.
Комбат с досады сплюнул и чертыхнулся:
– В конце концов, нас, Мишаня, приглашают лишь на переговоры. Пообещать можно туманно, сказать, что мы подумаем, попросить время на размышления, день или два. А там свяжемся с Бахрушиным. Думаю, он останется доволен. Как-никак операция продолжается.
О том, что операция отменена, ни Рублев, ни Порубов не знали. Бахрушин не успел поставить их в известность и предупредить, чтобы они ничего не предпринимали.
После звонка Рублеву Матвей Толстошеев вернулся на базу довольный собой.
«Может, дело выгорит, и я заработаю хорошие деньги. Ведь Сундуков пообещал вместо десяти двенадцать процентов от сделки!»
Деньги светили немалые. Толстошеев таких не получал еще ни разу.
Когда Толстошеев вернулся в офис, возле крыльца он увидел Виталика Коротаева. Не виделись они месяца три. Виталик исчез из города, не появлялся ни в ресторане, ни в автосервисе, ни в других местах, где обычно бывал сам Толстошеев. Коротаев работал на Сундукова. Иногда, как курьер, передавал просьбы, привозил деньги.
– Ба, кого мы видим! – воскликнул Толстошеев. – Сам Коротаев прибыл!
Где пропадал? Что-то ты не загорелый. А я думал, ты в Греции отдыхаешь?
– Куда мне из Москвы? – улыбнулся Виталик, увлекая Матвея в вагончик.
Посмотрел на поломанную дверь туалета, которую еще не заменили.
– Драка у тебя, что ли, была или пьяный лбом врезался?
Синяк на лице Толстошеева еще не успел сойти и красноречиво говорил о том, что догадка Коротаева верна.
– Было дело, – махнул рукой Толстошеев. – Тебя никак Антон Михайлович прислал?
– Верно, я сам сюда не езжу. Он тебе что-то обещал передать? – хитро прищурившись, поинтересовался Виталий. Толстошеев пожал плечами:
– Раз тебе сказал, значит, обещал.
Коротаев сделал загадочное лицо:
– Наверное, бабки?
– Черт его знает! Ты зачем приехал?
– Предупредить, что сегодня в половине седьмого от Сундукова прибудет машина с курьером. Посмотри, чтобы проезд ей не загораживали. Подъедет он прямо к крыльцу, сядешь в машину, там и получишь деньги.
– Понял, – коротко ответил Толстошеев. – Выпить хочешь?
– Я за рулем, дел много.
Толстошеев засмеялся:
– С твоим удостоверением можно и пьяному за руль садиться и по городу колесить.
– Разве что сто граммов.
Матвей лил в стакан до тех пор, пока Виталик не сказал «стоп».
Получилось ровно сто граммов «Абсолюта». Коротаев выпил их одним глотком, бросил в рот жвачку.
Посмотрел на часы:
– Я в Москве ненадолго, мне пора. Счастливо, Матвей, – и зашагал к выходу.
Матвея не насторожило то, что Виталий не стал заезжать на территорию автосервиса.
"Мало ли чего? Разговоры секретные, дела деликатные, зачем лишний раз показываться на людях на машине с мигалкой?
Толстошеев назначил встречу Рублеву на семь, думал, за полчаса управится. Обычно курьеры от Сундукова подолгу не задерживались, если, конечно, не были хорошо ему знакомы. А раз Виталик сказал, что приедет человек, значит, он может его и не знать.
«Хорошо, что я договорился с Рублевым, – подумал Матвей. – Все пока неплохо складывается. Рублев продаст „Иглы“, никуда не денется. Ему их загнать больше некому. Где сейчас наличкой такие деньги возьмешь? Только у Сундукова или у кого-нибудь из крупных бандитов. Но те по самолетам не стреляют, им такое оружие не нужно. Радиоуправляемые мины, пластит, тротил, винтовки, пистолеты – вот что им подавай».
Толстошееву оставалось только сидеть и ждать, попивая чай.
Глава 14
Комбат с Порубовым стояли во дворе возле джипа. На лице Порубова читалась гордость за собственную машину. Он любовался отражением в тонированном стекле дверцы.
Рублев решил немного осадить друга:
– Хорошая машина, – сказал Борис Иванович.
– Отличная.
– Только бензина до хрена жрет, как УРАЛ. У меня лучше.
Порубов даже не знал, какая машина у Комбата, и есть ли она вообще.
– Где она? – поинтересовался Мишаня.
– Угадай с трех раз. Во дворе стоит, – и Рублев неопределенно повел рукой.
114 
