очень нудно 
88 
Сколько ждать, куда потом ехать, он себе не представлял. Но раз ввязался, пришлось сидеть и ожидать.
Ожидание было недолгим. Толстошеев выбежал к джипу.
– Куда ехать? – опустив стекло, спросил Рублев.
– Где товар?
– Где, где… – Рублев показал большим пальцем себе через плечо. И только тут до Толстошеева дошло, что эти двое, как настоящие психи, привезли изделие с собой.
Заднее сиденье было снято, а на полу джипа лежал свежевыкрашенный деревянный ящик. Толстошеев засуетился. Он приказал выгнать из одного гаража недоремонтированный автомобиль и загнать туда джип «чероки». Наконец, закрыв ворота, Толстошеев рукавом куртки вытер вспотевшее лицо.
– Вы что, с ума сошли? Какого хрена его сюда притащили?
– Ты по-другому хотел? Мы с Мишаней всегда так работаем. Бабки готовы?
– Готовы, готовы, – с придыханием ответил Толстошеев.
А Мишаня с Рублевым уже вытаскивали ящик.
– Вот, смотри. Дай гвоздодер.
Гвоздодера не нашлось, и Мишаня монтировкой вскрыл ящик. В этот момент Толстошеев сидел, зажмурив глаза, боясь, что сейчас громыхнет. Темно-зеленый длинный цилиндр, похожий на ствол толстого бамбука, поблескивая смазкой, покоился в ящике. Все остальные причиндалы для наведения «Иглы» лежали рядом в специально оборудованных отсеках.
– Вот она, – веско произнес Рублев и отвел полу курки, как бы случайно, словно пытаясь достать пачку сигарет.
Толстошеев увидел рукоятку тяжелого пистолета, заткнутого за ремень, безошибочно определил марку – это был пистолет Макарова. У Мишани из-под брючного ремня торчала рукоятка «Магнума». Он, как бизнесмен, мог себе позволить заграничное оружие.
Для порядка Толстошеев осмотрел «Иглу», хотя от волнения мало что мог понять.
– Исправная? – спросил он, непонятно к кому обращаясь.
– Хочешь, продемонстрирую? Самолеты здесь низко не летают, правда, но могу в какую-нибудь тачку садануть.
– Не надо, – всполошился Толстошеев, одновременно и понимая, что это шутка, и в то же время опасаясь двух психов, которые через всю Москву провезли на джипе стратегическое оружие. На ящике не было ни пломбы, ни каких-либо надписей и этикеток, все уничтожено.
– Погодите, сейчас принесу деньги.
– Нет, так не пойдет, – взяв за локоть Толстошеева, остановил его Комбат. – Пойдем вместе. Знаешь, Матвей, всякое в жизни бывает. Если что, – Комбат запустил руку в карман куртки, вытащил боевую лимонку, указательным пальцем левой руки выдернул чеку, даже не отгибая усиков, и, взяв правой рукой за локоть Толстошеева, Сжимая в кулаке лимонку, повел его к вагончику, даже не поинтересовавшись, там ли спрятаны деньги.
Толстошеев шел, боясь споткнуться. Рублев же шел рядом с ним, улыбаясь, словно у него были не пальцы, а безотказные кузнечные тиски, из которых ничто не может вырваться.
– Не волнуйся, Толстошеев, если ты с нами честно, мы с тобой тоже честно. Мишаня плелся сзади.
– Вот и порядок, – оказавшись в вагончике, ласково произнес Комбат.
Толстошеев подошел к урне и вытащил из-за нее непрозрачный полиэтиленовый пакет с надписью «Универсам Юбилейный».
– Мишаня, посчитай, – обратился Рублев к своему напарнику.
Мишаня преспокойно вытряхнул деньги на стол. На столе оказалось десять пачек в банковской упаковке.
– Сто штук, как договаривались.
Мишаня потряс каждую пачку, пять засунул себе в карман, пять отдал Комбату. Тот, продолжая держать гранату в кулаке, сунул деньги за пазуху.
– Теперь пошли, Толстошеев, проводишь. Кстати, до завтрашнего вечера я могу принять рекламации. Если что-то где-то неисправно, мы все устраним.
Гарантийный срок – десять лет, если, конечно, доживешь, или мы с Мишаней не подохнем, – Рублев нахально расхохотался. – Ты не тяни, Матвей, за нами девятнадцать штук, а они не в Москве. Ты уж извини, в джип больше двух не влезает.
– Вы все девятнадцать собираетесь ко мне сюда перевезти?
– Нет, что ты, зачем? Скажешь куда, мы доставим, а на чем и как – это наши проблемы. Будет надо срочно, вертолетом привезем, – то ли шутя, то ли всерьез бросил Комбат.
Прямо при Толстошееве Комбат вытащил из кармана чеку, заправил ее в гранату, любовно разогнул усики и хмыкнул:
– Хочешь, подарю, Матвей? Только так не храни, запал выверни. Она, между прочим, настоящая, не фуфел.
Толстошеев был рад, когда за джипом закрылись ворота автосервиса.
Подаренная граната неприятно оттягивала карман плаща. Толстошеев позвал двух своих людей, и они перетащили закрытый ящик в укромное место, в один из подвалов. Толстошеев собственным навесным замком закрыл железную дверь и только после этого понял, что не может унять дрожь в коленях. Если сейчас он не выпьет стакан водки, ему станет совсем худо. Он видел за свою жизнь много отвязанных мужиков, но таких – впервые.
88 
