Последние отзывы

  22  

— А разве мы с тобой постоянно не разыгрываем папу, когда он не знает, где у него кто? Разве не поэтому он зовет нас Юлианнами?

— Ты, сестрица, не путай шутки с обманом!

— А тебе, Аннушка, разве не хочется увидеть чужие страны, других людей? — спросил Юрик.

— Хочется, конечно, но не таким способом.

— Все средства хороши в достижении цели, — глубокомысленно произнес Юрик. — Я бы на твоем месте не стал дожидаться, пока ваш отец догадается, что пора и тебе предоставить равные с сестрой стартовые возможности. Я думаю, ты просто обязана воспользоваться случаем и отправиться учиться в эту самую школу Келпи. Проучишься до зимних каникул, а на каникулы приедешь назад, и вы снова разменяетесь. И никто ничего не узнает. А Юлька пускай поживет у своей провинциальной бабушки.

— Бабушка у нас вовсе не провинциальная! — возмутилась Юлька. — Она преподавала в школе немецкий язык!

— Вот ты и поедешь учить немецкий, а тем временем Аннушка в Келпи как следует овладеет английским. У тебя, кстати, Аннушка, ужасное произношение! Извини.

— Ты прав, Юрик, с английским у меня неважно.

— Ага, ты согласна, ты уже почти согласна! — закричала Юлька и бросилась обнимать сестру.

— Нет! — Аннушка отстранилась. — Я сама еду к бабушке, и это мое последнее слово!

— Ну, конечно, ведь ты всю нашу жизнь росла рядом с бабушкой, и ты считаешь, что имеешь на нее монопольное право! — в голосе Юльки зазвенели слезы. — И маму, нашу маму ты знала и любила! Ты все свое детство пробыла с нею, а я ее даже не помню!

— Запрещенный прием, — заметил Иоанн. — На жалость бьет твоя отроковица.

— Так ведь она права, братец Иоанн! Легко ли было девочке без женской ласки расти, сам подумай?

— Вечно ты ее защищаешь, брат Юлиус!

— Я по должности ее защищать должен, я Хранителем к ней приставлен.

— Ну-ну. Не хватало только и нам с тобой начать спорить.

— Что ты, что ты, брат! — испугался Юлиус. — Ты меня прости, это я так… Уж очень мне хочется, чтобы и Юлия к бабушке Насте отправилась вместе с Аннушкой.

— Прости и ты меня за неосторожное слово, брат.

— Я тебя понимаю, Юленька, и мне жаль, что ты совсем не знала нашей мамы. Честное слово, мне очень тебя жаль. Но ведь тут ничего нельзя поделать… — и Аннушка вдруг горько заплакала. Она заплакала раньше, чем это собиралась сделать сама Юлька. Та не ожидала такого поворота и тут же зарыдала в голос, снова валясь на землю.

— Жуть как трогательно, в натуре, — сказала Гуля, отправляя в рот конфетку. Потом вдруг губы ее скривились корытом, и она заплакала гораздо громче сестер.

— Ну а ты-то чего ревешь, как испорченная сигнализация? — спросил ее вконец расстроенный Юрик. — Кончились у детки конфетки?

— Ща! Нет, я вспомнила, как сама прямо в один час осталась сразу без отца и без матери.

Родители Гули погибли в катастрофе, и ее воспитывали дедушка с бабушкой.

— Прости, Гуля, я не подумал.

— Да ладно… Вы все думаете, что если я толстая, так и бесчувственная как пень. Толстые тоже плачут!

— Ну прости меня, дурака! Хочешь шоколадку?

— А у тебя есть? — Гуля взглянула на Юрика искоса, но с интересом.

— Нету. Я просто хотел узнать, хочется ли тебе сейчас шоколаду.

— Всегда хочется, на то он и шоколад, — вздохнула Гуля. Но плакать перестала — какие уж могут быть слезы после такого признания.

Кира мрачно глядела вдаль, швыряя в воду мелкие камешки. Потом она сказала тихо, ни к кому не обращаясь:

— Чушь какая-то. Сидят две девицы Мишины и в голос рыдают из-за того, что обе не хотят ехать учиться за границу. А тут способный и одаренный подросток, почти девушка, можно сказать, должна прозябать в обычном лицее в Санкт-Петербурге. Какая жестокая несправедливость! Да чего там хорошего-то, в этом Пскове?

— Там бабушка! — в один голос сказали сестры. Теперь они обнялись и плакали уже вместе, плакали тихо, а это значит — плакали по-настоящему горько. Остальные сидели молча, не зная, чем их утешить.

Молчали и Ангелы, с жалостью и тревогой глядя на своих подопечных.

А бесы молчали, потому что издали, с берега, им было никак не разобрать, о чем там идет разговор на Пятачке, хотя они и догадывались, что происходит там что-то необычное.

Но дальше случилось нечто уже совсем неожиданное. Аннушка достала из кармашка носовой платок, утерла сначала свое лицо, а потом принялась вытирать лицо Юльке, приговаривая:

  22